- Булочки, бутерброды, или что-нибудь посущественней?
- Бутерброды.
Наш диалог мне напомнил двух мультяшных героев Аха и Оха. Надеюсь, никому не надо объяснять, кто кого олицетворял?
Напевая себе под нос что-то веселое, Алексей Демидов собственной персоной на своей собственной кухне сделал мне пару бутербродов с колбасой и с сыром и, поставив передо мной тарелку, снова уселся напротив меня.
Я взяла колбасный бутерброд, откусила от него приличный кусок и, запив все это глотком обалденного кофе, блаженно закрыла глаза.
- М-м-м, жизнь-то налаживается...
В ответ я услышала тихий смех. Я уставилась на смеющегося парня и левая бровь сама собой полезла вверх.
- Что смешного?
- Ты похожа на взъерошенного воробья, - вторая бровь отправилась на лоб вслед за первой, - которого изрядно пожевала кошка, но почему-то решила выплюнуть.
- Отравиться побоялась, - ответила я.
Парень от души рассмеялся. Мой непроснувшийся организм уже подавал первые признаки жизни, поэтому веселье данного индивидуума почти не раздражало. Алекс (я привычно сократила имя, как это делала для всех друзей) склонил голову набок и с интересом на меня посмотрел:
- А хочешь побывать на съемочной площадке?
- А что я там забыла? - в тон ему ответила я.
Он опять улыбнулся. Такое впечатление, что его лицо в принципе не знало другого выражения.
- Первый раз вижу человека, которому неинтересно увидеть, как снимается фильм. Обычно меня упрашивают, а тут я сам предлагаю, а ты отказываешься. Тебе не интересно?
- Интересно. Но с моим видом, я боюсь, меня примут за исполнителя зомби в гриме. У вас там зомби по сценарию есть?
Он опять рассмеялся.
- Зомби нет. Зато есть великолепный гример, который может из чудовища сделать красавицу.
Я скривилась:
- Конечно, для меня не секрет, что я не красавица, но вот чудовищем меня никто не называл.
- Поехали.
Удивительно, как легко было пикироваться с Алексом. Вообще я сложно подпускала к себе людей. И поэтому у меня было мало друзей, еще меньше знали меня настоящую. Я предпочитала держать людей на расстоянии, и обычно проходил не один месяц, пока я допускала человека ближе. А Алекс за неполные сутки знакомства уже оказался во втором круге. Хотя ночь, проведенная в одной квартире, сближает. Я хмыкнула.
Оказавшись на улице, я тут же полезла в карман, достала сигареты, и с наслаждением втянула дым. Как мне хотелось курить, я поняла только сейчас.
- Ты куришь? - удивление в голосе было такое, как будто я была единственная девушка на земле, имеющая эту вредную привычку.
Я привычно огрызнулась:
- Угу, а еще пью и ругаюсь матом. Не боишься, что и тебя плохому научу?
Алекс с улыбкой поднял руки.
- Оп-оп-оп. Ежик, иголки спрячь, - он подтолкнул меня в сторону машины, - Я не кусаюсь.
Открыв дверь, Алекс облокотился на нее, дожидаясь, пока я докурю сигарету и сяду. Потом весело плюхнувшись рядом, спросил:
- Против музыки возражения есть?
- Нет, если это будет не Меладзе или Билан.
- Обещаю, этих не будет.
И он включил магнитолу, откуда по салону разлился мягкий голос Стинга с его англичанином, который что-то забыл в Нью-Йорке. Ладно, сойдет...
- Ехать долго? - я прикрыла глаза.
Действие одной кружки кофе заканчивалось стремительно, и я раздумывала, успею ли я вздремнуть по дороге.
- Минут тридцать, - ответил мне шофер, выруливая со двора, - но спать не дам.
Я аж от такой наглости проснулась и повернулась всем телом в сторону этого камикадзе, а он с невозмутимым выражением морды лица, лавируя в потоке машин, продолжил:
- Утренний Петербург прекрасен. И если ты не встретишь утро вместе с ним, то ты опоздаешь на весь день.
Я нахмурилась. Где-то я уже слышала эту глубокую мысль. Ну не эту, но похожую... Я привычно обняла свой вечно мерзнущий организм руками и попыталась спрятать нос в меховой опушке парки.
- Мерзнешь, волчий хвост?
Я опять возмущенно встрепенулась:
- Слушай, получать с утра столь сомнительные комплименты я, мягко скажем, не привыкла. То чудовище, то волчий хвост. И кто только тебя воспитывал?
В ответ я опять увидела улыбающуюся моську и притворный вздох:
- Эх, тяжелое детство, черно-белый телевизор, советские мультики...
- Ага, зеленые Гены и коричневые Чебурашки, - тем же тоном ответила я и почувствовала, что мое сидение начало нагреваться, да и в салоне стало заметно теплее.
Кто-то явно включил печку. А от такой заботы стало еще чуть-чуть теплее.
Я уставилась в окно. Мимо проносились дома, светофоры, мосты. Под ненавязчивую мелодию я задумалась над тем, почему совершенно чужой мне человек за несколько часов стал... другом? Да ну, на фиг! Но уже больше, чем просто знакомым, точно. И как-то легко с ним было. Как будто мы знали друг друга уже давно. За этими мыслями я не заметила, как дорога кончилась.
Машина мягко притормозила рядом с высокими воротами. Я стала крутить головой, надеясь увидеть над ними большую надпись Ленфильм. Но ничего не увидела. Видимо разочарование так явно было написано на моем лице, что Демидов, обойдя машину и открыв мне дверь, протягивая руку, сказал:
- Сегодня съемки не в студии. Это склад какой-то.
Я выбралась из машины, проигнорировав протянутую руку. Вот еще! Я девочка большая, самостоятельная, сама себе шнурки завязываю. Обойдусь без помощников. Достав сигареты, вопросительно глянула на своего спутника.
- Внутри курить нельзя, - правильно понял он мой взгляд, - так что травись здесь. И пойдем. Нам еще к Светику надо забежать.
Я нахмурилась. Кто такая «Светик», и зачем МНЕ к ней надо забежать? Оказалось, что этот самый «Светик» и есть тот самый великолепный гример, к которому меня притащили, изрядно поплутав по коридорам старого здания, находящегося за теми самыми высокими воротами. Уже на третьем или четвертом повороте я поняла, что обратной дороги не найду, даже если меня начнут пытать, поэтому покрепче вцепилась в руку тащившего меня парня. А он, похоже, не имел ничего против такого положения вещей.
Наконец, мы остановились около одной из многих одинаковых дверей. На ней не было ни таблички, ни каких других опознавательных знаков, и только уверенное поведение моего проводника убеждало меня, что мы достигли конечного пункта нашего путешествия. Алекс открыл дверь, пропуская меня вперед. Ага, щаз! Я продолжала цепляться за его руку, и совершенно не горела желанием узнать, что же находится за этой дверью. Тяжело вздохнув, меня втащили в ярко освещенное помещение. После сумрачных коридоров в первое мгновение я ничего не смогла разглядеть, а потом увидела, что в вытянутой прямоугольной комнате стояли четыре стола с зеркалами. Гримерная. А в комнате почему-то пахло булочками с корицей. Я огляделась. В дальнем от входа углу стоял еще один стол, за которым с чашками в руках сидело несколько девушек. Они все разом повернулись в нашу сторону. Алекс расплылся в улыбке:
- Девчонки, привет!
- О! Лёшик прибыл! - навстречу нам из-за стола вскочила совсем молоденькая девчушка лет пятнадцати со смешными рыжими короткими косичками. Она мне чем-то сразу напомнила Пеппи-ДлинныйЧулок, - ты сегодня рано. А кто это с тобой?
- Вот, Светик. Только твои золотые ручки смогут из этого заколдованного чудища сделать прекрасную девушку, - меня подтолкнули вперед.
Светик-Пеппи, обошла меня вокруг, встала перед нами, и, уперев руки в боки и наклонив голову, с упреком сказала: