Нам говорят о 800 тысячах союзных солдат, и число сие весьма внушительно; но ведь это мозаическая армия. Это дракон с несколькими головами, а враг наш есть дракон со многими хвостами. Найдется ли у союзников достаточно мудрости создать единую голову? Да к тому же первейшая из сих держав весьма удалена, и когда думаешь о том, какое расстояние надобно преодолеть солдату от Тобольска, для того чтобы сражаться во Франции, невольно чувствуешь беспокойство. <...)
1 Возвращение Бонапарте — Наполеон бежал с Эльбы 26 февраля 1815 г. и 1 марта высадился на южном побережье Франции, откуда во главе отряда в 1100 чел. двинулся на север, не встречая вооруженного сопротивления. 20 марта он вступил в Париж. Армия перешла на его сторону.
2 Рапатель (?—1814)—французский офицер-эмигрант. Полковник, адъютант генерала Моро. Состоял в свите Александра I. Убит при Фер-Шампенуазе.
3 Моро, Жан Виктор (1763—1813)—французский военачальник. Главнокомандующий Рейнской армией (1800). Победитель австрийцев при Гогенлиндене. Наполеон, видевший в нем соперника, обвинил его в измене и выслал в Америку. В }813 г. Моро вернулся в Европу по приглашению Александра I и состоял советником при главной квартире союзников. Смертельно ранен в сражении под Дрезденом. Похоронен в С.-Петербурге в церкви Св. Екатерины.
165. МАРКИЗУ де СЕН-МАРСАНУ
13 (25) АПРЕЛЯ 1815 г.
<...) Все взоры направлены на Францию, но я, г-н Маркиз, упорствую в том несколько парадоксальном суждении, каковое сложилось у меня с самого начала: «Возвращение Бонапарте во Францию благоприятно для нас», — конечно, если речь идет о всеобщем порядке вещей. Не произошло ничего необыкновенного: армия за него, и это вполне естественно. Она никогда не покинет вождя, который вел ее к победам. Что значит какой-то Бурбон для француза, родившегося 30 или 35 лет назад? Не более чем пелопид[101] или гераклид2. Но и среди людей невоенных множество его сторонников. Уже тысячу раз мне приходилось слышать: «Да кто же может любить такого человека?» Это большое заблуждение. Конечно, его нельзя любить, если подразумевать здесь нежные чувства, но можно быть очень сильно к нему привязанным теми не определяемыми одним словом узами, которые являют собой смесь страха, надежды, обязательств и восхищения, да еще если все сие замешано на эгоизме. Посему меня нимало не удивляет партия его сторонников. Солдаты, например, не созданы для рассуждений, они не понимают, что экстравагантное упрямство их повелителя было истинной причиной всех бедствий Франции в 1813 году. Они видят перед собой только Парижский трактат и связывают свое унижение с Бурбонами, а прежнюю славу — с Бонапарте. Дабы снять сие заклятие, есть только одно средство — опозорить его на поле брани, что при разумном ведении дел может быть достигнуто без большого труда. Ведь Бонапарте уже не тот, что прежде: он бросился в объятия республиканцев, и они будут выкручивать ему руки. Солдаты; почувствовав свою силу, превратятся в разбойников, и нация восстанет противу них, как на диких зверей. — Оставаясь на своем острове, Бонапарте непрестанно возбуждал бы умы. К тому же то положение дел, каковое существует теперь во Франции, не могло долго сохраняться и само по себе вызвал^ бы новую революцию. Возвращение Бонапарте предпочтительнее сего, тем более что так или иначе с ним все равно покончат и после сего нового переворота всякий будет поставлен на свое место. <...) Бонапарте может спастись лишь из-за наших ошибок, и мы дали ему повод рассчитывать на оные. Но ведь и он уже совершил столько промахов, и весьма сильных, что это позволяет надеяться на его для нас помощь. В конце концов, могут произойти события, которые перечеркнут все наши расчеты, но, не исключая никакие ошибки и несчастия, я все-таки полагаюсь на благополучный исход. <...)
101