18 Заказ № 82
к тому, что вы еще не приготовили народ свой к новому Уложению. Я ставлю в вину вашему Петру I величайший грех — неуважение к своей нации; что-то не приходилось мне читать, как Нума4 обрезал тоги у римлян и обращался с ними, как с варварами. Децимвиры5 ездили за законами в Грецию, но никогда не привозили они к себе греков, чтобы вводить оные. Ныне национальная гордость пробуждается и негодует; Петр поставил вас относительно иностранцев в ложное положение: пес tecum possum vivere, пес sine te [103]. Таков ваш девиз. Полагаю, любезный Князь, что для внимательного наблюдателя нет сегодня более великой и прекрасной арены, нежели ваше отечество. Все доброе у вас лежит на виду. Вы человечны, умны, бесстрашны, предприим^ чивы, умелые подражатели и ничуть не педанты, враги всякого стеснения, предпочитающие регулярную баталию учению на плацу и т. д. Но на прекрасном этом теле мы видим два безобразных нароста: шаткость и неверность. Все у нас переменчиво, любезный Князь: законы меняются, как дамские ленты, а мнения —как покрой жилетов; дом продают с такой же легкостью, что и лошадь; постоянно одно лишь непостоянство, и ничто не уважается, поелику ничто не восходит к старине. Сие есть первое зло. Второе не менее тяжкое: это дух неверности и обмана, который наполняет все кровеносные сосуда государства. Разбой встречается у вас реже, чем в других странах, но неверность постоянна и повсеместна. Что бы вы здесь ни купили, всё с изъяном-—в бриллианте оказывается пузырек, а на спичке нет серы. Сей дух, пронизывающий все ветви управления, производит огромные опустошения. Именно противу сих двух врагов и должны быть направлены усилия и мудрость ваших законодателей. Я мог бы говорить о сем предмете до завтрашнего утра, sed de his coram [104] Но скажу лишь, что принимаю в вас и во всем до вас касающемся безграничное участие, ибо вы, русские, относились ко мне с величайшей добротой и я не мог не отдать вам свое сердце. «Вы нужны' нам», — читаю я в вашем письме. Кто эти нам? Я всегда боялся таких персонажей, у коих тысяча имен и тысяча масок и кои служат лишь для обмана. Мне слишком поздно менять свое поприще. Да к тому же беда как будто прилипла ко мне за последние годы, и ненасытное ее бешенство не оставляет для меня никакого покоя. Вослед несчастиям следуют равнодушие, отвращение, уныние и скука; посему ни слова о моем возвращении. Король и ^ак прекрасно знает, что я его подданный. Пока я не желаю ничего лучшего, чем жить в вашей стране. <. .)
Козловский Петр Борисович (1783—1840) — князь. Получил французское воспитание. В 1801 г. поступил в Архив Коллегии Иностранных Дел. В 1802 г. приписан к миссии при сардинском короле в Риме, где тайно перешел в католичество. С 1806 г. состоял при посольстве в Вене, в 1810 г. исполнял обязанности поверенного в делах в Кальяри. С 1812 г. камергер и посланник при