Иезуиты прибыли 28-го в Полоцк (через шесть дней); их сопровождал и охранял полковник, и с ними обращались весьма хорошо. Сие целиком следует отнести на счет Его Императорского Величества, и это укрепляет меня в первоначальном моем мнении, о каковом я уже имел честь сообщить вам. Даже наиболее обиженные строгостию сего приказа не могут по справедливости отказать ему в умеренности.
Недавно я говорил даже самим русским, что ни в какое иное время их истории такое дело не завершилось бы столь благополучно. Петр I велел бы отрубить иезуитам головы, а Павел I отправил бы их в Сибирь; неудовольствие не должно делать человека несправедливым. <...)
1 Каподистрия, Иоаннис (1776—1831)—граф. Греческий и русский государственный деятель. В 1803—1806 гг. секретарь Республики Семи Соединенных Островов, созданной на Ионических островах по русско-турецкому соглашению 1800 г. В 1809—1827 гг. на русской службе. Статс-секретарь по иностранным делам (1815—1822). С 1822 г. в отставке. В 1827 г. избран президентом Греции. Убит террористом.
179. ГРАФУ де БЛАКА
27 ЯНВАРЯ (8 ФЕВРАЛЯ) 1816 г.
<...) Если, г-н Граф, сами вы не рассудите по-иному, мне приятнее было бы видеть вас все-таки в Вене, по крайней мере на некоторое время. Вода еще недостаточно чиста для таких рыб, как вы. Пока на монетах не восстановлен латинский девиз пока виселица не заменила гильотину и пока тот честный человек[109], коего не можете вы терпеть рядом с собою, не осужден, не опозорен и не изгнан, революция у вас будет продолжаться.
Посвятив большую часть своего письма вам, г-н Граф, я не хотел бы умолчать и о тех превосходнейших обстоятельствах, каковые касаются моей персоны. Вы сами знаете, что в те времена, когда мы были соседями, я постоянно умирал от голода; малое сие неудобство ненамного смягчилось с тех пор. Как и многих других верноподданных, жизнь обвела меня вокруг пальца, и, по правде говоря, я совершенно не представляю, что будет со мной дальше; годы идут, и сумерки впереди сгущаются. <...)
180. КНЯЗЮ П. Б. КОЗЛОВСКОМУ
2 (14) ФЕВРАЛЯ 1816 г.
(...) Мне очень жаль столь далеко разойтись с вами по такому величайшей важности предмету, как смертная казнь. Я отнюдь не считаю, что оную следует упразднить, и даже уверен — всякая отказавшаяся от нее нация обрекает себя на второстепенное существование. Первейшие нации всегда казнили смертию, и навряд ли я ошибаюсь, что и впредь будут продолжать сие. Может быть, когда я уже исчезну с лица земли, случится вам сказать, читая некоторые вещи: «Ах, так вот что хотел сказать он мне 14 февраля 1816 года». Но теперь basta cosi [110]
Впрочем, я не отрицаю, что отмена смертной казни может быть у вас в некотором смысле благом как противовес большему злу, но все равно таковая отмена явится или признаком, или причиной неполноценности. Посему, любезный Князь, тут я никак не могу похвалить вас.
Но зато в другом вы бесконечно правы! О России никогда не пишут с любовью. Предлагаемая вами идея нередко приходила и мне в голову. Такой труд был бы весьма интересен, но его нельзя написать в России. И я никак не могу говорить о вашей литературе, поелику не знаю вашего языка, что мне до крайности досадительно. Полагаю, закрытие Французского Театра будет много способствовать театру российскому, и вообще сам язык и поэзия чувствительно улучшатся. Мне не приходилось слышать похвал какому-либо труду из юриспруденции или философии. В сих двух отраслях, как, впрочем, и в религии, вы привязаны по рукам и ногам к немцам. Поелику влиятельные особы выступают здесь в роли или сообщников, или обманутых, я не вижу для сего никакого лекарства. Одна только наука ведет вас к неминуемой перемене. Все ваше дворянство с детских лет принадлежит военной службе, которая требует от офицера больших физических усилий и занимает почти все его время. Отсюда следует, что военный человек (исключая некоторые роды службы) неизбежно остается невежественным. Ныне дворянство губит себя безумными своими тратами при губительном попустительстве законов, которые не имеют силы принуждать к уплате долгов. Вследствие сего все богатства и все знания захватываются вторым сословием. Ergo[111] и т. д. ... Надеюсь, любезный Князь, вы не скажете мне, как Мольер: «Дурак этот ваш Ergo».
109