Он захлопнул тетрадь.
8
Питерское представительство фирмы «Имярек-консалтинг» располагалось на первом этаже серого монолитного здания, от одного вида которого Андрею стало тошно.
Как-то раз, месяца три назад, Андрей заезжал сюда за Таей. Тогда она показала ему своего начальника.
— Вот это наш главный пиарщик, — весело сказала она. — Может из мухи сделать слона, а из слона — муху. А потом завернуть эту муху в красивую упаковку и продать под видом шоколадки.
Андрей присвистнул:
— Страшный человек!
— Не то слово! — кивнула Тая. — У нас все девчонки от одного его взгляда трепещут.
— А как зовут этого страшного человека?
— Страшного человека зовут Игорь Федорович Подугольников. Но за глаза мы его называем Многоугольников. За его многосторонние способности.
При воспоминании об этом разговоре на сердце у Андрея стало тяжело, а к горлу подкатил ком. Он крепко затянулся сигаретой и бросил окурок в лужу.
Игорь Федорович Подугольников был высоким светловолосым мужчиной лет тридцати с небольшим. Выйдя из офиса, он стремительной походкой направился к небольшому внедорожнику, припаркованному у обочины.
— Игорь Федорович, здравствуйте! — окликнул его Андрей.
Подугольников остановился и, прищурившись, посмотрел на Андрея.
— Вы кто? — холодно поинтересовался он.
— Меня зовут Андрей Черкасов. Я друг Таи. Вернее, бывший друг.
На мгновение что-то в бесстрастном лице Подугольникова дрогнуло, но уже в следующее мгновение оно снова стало холодным и неприязненным.
— И что же вы хотите от меня, бывший друг? — сухо поинтересовался он.
Андрей замялся, не зная, как получше объяснить пиарщику причину своей навязчивости. Увидев искреннее смущение молодого человека, тот неожиданно смягчился.
— Ладно, залезайте в машину. — Он кивнул на черную «тойоту». — Там и поговорим.
Забравшись в машину, Андрей попросил разрешения закурить. Подугольников, секунду поколебавшись, согласился.
— Игорь Федорович, я знаю, что Тая работала у вас.
— Работала, — кивнул Подугольников. — И прекрасно работала.
— Она не любила говорить об этой стороне своей жизни. Она вообще не любила о себе говорить. Я только сейчас понял, что очень мало о ней знал.
— Такое случается.
— Но теперь… когда ее нет, мне хочется знать о ней все.
Подугольников нахмурил темные брови.
— Желание понятное, но чем я-то могу помочь?
— Расскажите мне, чем она занималась у вас в фирме?
— Она была райтером, — спокойно ответил Подугольников. — Писала тексты листовок, буклетов, газетных статей. Не скажу, чтоб эта работа приносила ей удовольствие. Но и отвращения она к ней не испытывала.
— Статьи ведь были заказными, да?
— Естественно, — усмехнулся Подугольников.
— Как вы думаете, а не могли ее из-за этого… убить?
«Многоугольников» повернулся, посмотрел на Андрея колючими голубыми глазами и сухо произнес:
— Это абсолютно исключено. Мы никогда не шли на острый конфликт с теми, кто способен на страшные поступки. Наши заказчики — уважаемые люди. Их конкуренты, как правило, тоже. Грязи в нашей работе, конечно, много, но крови… — Он покачал головой. — Крови нет и быть не может. Я никогда не подставляю своих сотрудников, Андрей. И всегда отвечаю за все, что делает моя команда. Лично! И на этом закончим. У меня много дел, у вас наверняка тоже.
Едва Андрей выбрался из машины, как «тойота» резко взяла с места и, расшвыривая колесами грязь, покатила в сторону центра.
Но Андрей Черкасов на этом не остановился. Уже полчаса спустя он беседовал с коллегой Таи, с тем самым Денисом Бычихиным, о котором она рассказывала ему в день своей смерти.
Денис был высоким молодым мужчиной с умным худым лицом. Он и в самом деле был похож на Маяковского. Но на Маяковского усталого, похудевшего и задумчивого. Красивые карие глаза журналиста смотрели с какой-то затаенной грустью, на ярких, как у девушки, губах застыла мечтательная полуулыбка.
— Тая была очень хорошим журналистом, — сказал Денис и горько усмехнулся. — Черт, как жутко говорить о ней в прошедшем времени! Конечно, ей не слишком нравилось то, что происходит в нашей стране. Вся эта смена элит, суматошная ротация новоявленных опричников… Но не думаю, что ее могли убить из-за ее статей. Это было бы полной глупостью. Тая не писала ничего из ряда вон выходящего. — Внезапно припомнив что-то, Бычихин улыбнулся. — Знаете, как мы ее называли? В шутку, конечно.