Постепенно он пришел в себя. Сердце билось уже не так часто. Правда, голова еще слегка кружилась с похмелья, и в висках стучало, но тошноты не было.
«И на том спасибо», — садясь в постели и морщась от головокружения, подумал он.
Встав наконец с постели, Андрей напился на кухне воды и залез под душ. Жесткие струи холодной воды привели его в порядок. После душа он хорошенько растерся полотенцем, затем отправился на кухню и сварил себе кофе.
Десять минут спустя, стоя у письменного стола с чашкой черного кофе в руке, он раскрыл дневник и записал:
«Дмитрий Костырин. Нужно его разыскать!» Подумал немного и дописал: «Попробовать через дядю Ваню. Он раньше работал в милиции».
Затем убрал дневник в стол.
— Алло, дядь Вань!
— Кому дядь Вань, а кому — Иван Иваныч. Кто это?
— Это Андрей. Черкасов.
— А, Андрей! Давно не звонил. Забыл совсем дядьку!
— Да вы и сами не часто о нас вспоминаете. Почему в гости не приезжаете? Мать сердится.
— Да дел, Андрюх, понимаешь, по горло. Ты передай матери, что заеду как-нибудь на днях.
— На днях?
— Ну, в этом месяце точно. Дело вот только скину — и сразу. Как оно вообще?
— Нормально. Дядь Вань, у меня к вам просьба.
— Излагай.
— Вы можете найти мне одного человека?
— Какого человека? Зачем?
— Да друга старого хочу повидать. Он в прошлом году из универа отчислился и уехал куда-то, а координаты свои не оставил. А недавно, я слышал, вернулся. Вроде как работает здесь.
— И что?
— Как что? Встретиться хочу!
Дядь Ваня выдержал паузу, потом спросил:
— А почему ты решил, что я могу его найти?
— Ну вы ведь раньше в милиции работали. Связи-то старые должны были остаться!
— Что ж, в логике тебе не откажешь.
— Поможете?
Дядь Ваня вздохнул:
— Не знаю, Андрей, у меня сейчас дел по горло.
— Но это же не сложно. Наберете нужный телефончик и…
— Все-то у вас просто, — проворчал дядь Ваня. — А на что он тебе вообще сдался?
— Да понимаете… денег я ему должен. Немного, но все ж-таки.
— За что должен? Сколько?
— Да немного. Ну, то есть, относительно немного. Пятьдесят баксов. Мы девчонок в ресторан водили — на двоих. А я свой толстый бумажник дома забыл. Вот и пришлось ему за всех платить.
— Сплоховал ты, племяш. Только он ведь, поди, и забыл давно — друг этот твой.
— Он — может быть. А я нет. Долг чести, дядь Вань.
— Не знал, что ты такой щепетильный. Ну ладно, говори, как твоего друга зовут?
— Дима… то есть, Дмитрий. Фамилия — Костырин. Отчества не знаю.
— Сколько лет?
— Мой ровесник. Ну, может, постарше на год.
— Ладно, записал. Так и быть, попробую найти твоего Костырина. Но только если он в городе зарегистрирован.
— Спасибо, дядь Вань, с меня бутылка водки!
— Эх, Андрей, Андрей. Ну как тебе не стыдно?
— Ой, извините, дядь Вань. М-м… Виски подойдет?
— В самый раз.
— Ну тогда заметано! Жду вашего звонка. Еще раз спасибо!
2
Пивной бар «Серебряная вобла» не отличался оригинальностью антуража. Длинная барная стойка, деревянные столы, грубые, тяжелые стулья, стены из красного кирпича, завешанные растекшимся по ним сизым, сигаретным дымом, — все здесь было буднично и обычно. За исключением одного факта. Этот бар облюбовали крепкие, широкоплечие бритоголовые ребята. Они здесь были завсегдатаями. Обращались они друг к другу странно — «белый брат». Впрочем, и «черным братьям» вход никто не загораживал. Но если таковые появлялись на крыльце бара, охранник вежливо, но открыто предупреждал их о том, что с того момента, как они пересекут порог заведения, он не даст за их жизни и ломаного гроша.
Таким образом, хотя «Серебряная вобла» была демократичным и гостеприимным заведением, ни один темнокожий или желтокожий иностранец не переступил ее порога.
Вот в какое место попал Андрей Черкасов. Он сидел на высоком стуле у барной стойки и, потягивая пиво, рассеянно поглядывал по сторонам. В черной пепельнице, стоявшей рядом с ним, дымилась крепкая сигарета.
Андрей приходил сюда уже в пятый или шестой раз. Он знал, что Дмитрий Костырин живет поблизости. Знал он также, что Костырин захаживает сюда. В первое свое посещение Андрей услышал, как его имя упомянули в разговоре два бритоголовых парня.