Дни на КМБ летят быстро, организм перерабатывал пищу так тщательно, что за несколько дней Алексей так и не справил большую нужду — было просто нечем. Да ещё и зима — холодно.
В столовой из деликатесов подавали на завтрак перловку, на обед щи из капусты, причем в щах ловить, кроме мороженой капусты собственно нечего. И конечно на ужин картошка, типа пюре с водой и рыбий хвостик. Где они столько хвостиков нашли, история умалчивает. Был и хлеб с маслом, и куриные яйца по выходным — положено всё-таки, без них солдат на ровном месте падать начнёт.
Продолжительность приёма пищи зависела от настроения или личных переживаний сержантского состава, доходя до смешного. Не везло всегда последнему. За две недели КМБ самый маленький и тощий боец становился ещё меньше, стоило тому отойти от раздаточной пищевой точки, как звучал львиный рык сержанта:
— Заканчиваем приём пищи!!!
Калории летели с бешеной скоростью.
Кто ты читатель? Жаворонок? А может сова?
Совам в армии не место. Совы в армии вне закона. Сержант мастер по приготовлению рагу из совы, а также других животных непохожих на жаворонка.
Утром в шесть подъем, кровать заправляется по правилам тупой армейской логики, которая гласит: «Всё должно быть либо прямо, либо перпендикулярно». После того, как постель и подушка соответственно, на кровати становятся похожими на правильные прямоугольные фигуры, форма одежды нательное бельё, штаны от гимнастёрки, сапоги. И на зарядку в -20 или холоднее. Сержанту наплевать — он тепло одет. Задача командира сделать из молодого бойца — солдата, который будет убивать противника голыми руками. Настоящая злость вырабатывается именно в армии: отжимания до изнеможения на льду на голых руках, рукавицы с перчатками ведь для девочек и так далее.
В режиме дня личное время не предусмотрено, зачем молодому личное время? Строевая подготовка, политзанятия, уборка и мытьё всего, что можно убирать и мыть, и прочее, и прочее. Всё это сопровождается словесной стимуляцией в нецензурной форме и унижением человеческого достоинства, вернее того, что от него осталось. «Терпи, скоро и ты так сможешь», — настоящее зло воспитывает своих потомков.
Ах да, есть моменты, которые оценивались Алексеем, как моменты счастья — чистка бляхи на ремне. Если бляха не блестит — сержант приказывает снять ремень и грязнуля получает своей бляхой прямо в лоб. На память несколько дней на лбу пылает красная звезда. По этой причине иногда можно, вернее не «можно» — «можно Машку за ляжку», «можно за х… подержаться». А в армии «разрешается» заниматься улучшением внешнего вида, куда входит чистка сапог, бляхи, а также каждодневное пришивание подворотничков, которые у солдата, грязного и потного от нагрузок, всегда должны быть белыми. Ну, и наконец, в 22 00 отбой. Закрыл глаза. Вроде только закрыл.
— РОТА, ПОДЪЁМ!!!
Не может быть такого? Может. Уже 6 утра. Бойцу Миронову повезло попасть в славянскую часть. А ведь были и другие, в которых некогда молодой здоровый человек вскорости мог превратиться в инвалида, если не удавалось сбежать.
Занятия по боевой подготовке в стройбате ограничивались теорией в учебном классе, где основная задача для бойца — не уснуть или хотя бы спать с открытыми глазами. Уверяю, такое возможно. Иногда удавалось повеселиться. В роли клоунов выступали добровольцы из обучающегося взвода, ну а главный режиссёр, он же учитель, естественно один из сержантов.
Начиналось с того, что у кого-то из курсантов возникала необходимость срочно выйти по нужде. Возвернувшемуся с моциона, довольному и облегченному молодому бойцу не всегда удавалось сразу включать армейские привычки.
Первый акт постановки. Открывается дверь.
— Товарищ сержант, можно?
— Иди поссы.
— Так я уже всё.
— Сходи ещё раз.
Через минуту все проснулись, ждут продолжения.
Второй акт, или третий, поскольку содержание второго иногда в точности копировало первый.
— Товарищ сержант, можно?
— Можно за х… подержаться.
— Ой, разрешите.
— Разрешаю, подержись.