— Когда Петр Алексеевич доверил мне руководить нашими войсками в Персии — первое, что мне пришлось сделать, это взять Баку. По опыту предыдущего года решил отказаться от использования конницы, привязанной к берегу и большой массы войск, которую сложно прокормить. Отплыли с четырьмя полками из Астрахани, через пару недель вышли на рейд Баку. Полки Астафьева и Безобразова совершили высадку, поставили рогатки и с помощью пары орудий отбили вылазку горожан. Корабли же начали бомбардировку городских стен. Сначала подавили батареи персов, а потом за четыре дня сделали пролом и подожгли город. Готовились уже начать ложную атаку с берега и высадку к пролому оставшихся на кораблях войск, но помешала морская буря. Атака задержалась, горожане заделали брешь. Тогда я через одного торговца арбузами послал в город письмо. В этот раз разум у персов возобладал, и они выкинули белый флаг.
— Славная победа, Михаил Афанасьевич.
Генерал с признательностью наклонил голову.
— Благодарю, Ваше императорское величество! За эту победу твой дед наградил меня чином генерал-лейтенанта.
Устроив дела в Баку, Матюшкин через полгода перебрался в Решт, за год до этого занятый войсками бригадира Шипова с помощью похожей морской высадки. Как и в Баку, в Реште формальным поводом для аннексии послужило соглашение с послом шаха, подписанное в Петербурге. По этому договору Россия предоставляла Тахмаспу военную помощь против афганцев, но получала Дагестан, Баку, все западное и южное побережье Каспийского моря. В итоге Тахмасп договор не признал, посол же, опасаясь расправы, попросил убежища в Астрахани. В Реште Шипов укрепил большой караван-сарай, где разместились русские батальоны. Позже эту военную базу в центре провинции Гилян возглавил генерал Левашов. Местные вельможи требовали от генерала удалиться, он отнекивался, что это не в его компетенции и нужно ждать ответа из Петербурга. Прибытие Матюшкина послужило сигналом для местного населения, что русские отнюдь не собираются эвакуироваться. Собралось двадцатитысячное войско и несколько месяцев маячило неподалеку от Решта. Атаковать персы не решались, при наступлении русской пехоты поспешно отступали, чтобы снова вернуться через неделю. Матюшкин и Левашов постепенно перестали тревожиться по поводу этой большой враждебной толпы неподалеку. Вышлют пару рот солдат, которые промаршируют до ручья, ставшей неформальной границей влияния и вернутся обратно. Тем не менее, такое недружественное поведение аборигенов ограничивало возможности пятитысячного российского контингента по сбору налогов и контролю провинции Гилян, не говоря уже о фиктивных претензиях на соседние Мазендеран и Астрабад. Наши послы пытались выторговать у Тахмаспа признание завоевания русскими Дагестана и Баку в обмен на отказ от притязаний на Мазендеран, Астрабад и даже эвакуацию из Решта. Боялись только, что освобожденное нами место придут турки. Я знал, что эти опасения напрасны, но пока не решил еще — стоит ли отказываться от Гиляна уже сейчас или повременить пять лет, пока Надир-шах не свергнет Тахмаспа.
Матюшкину же я озвучил желание назначить его руководителем своей охраны.
— Я бы хотел, чтобы меня охраняли солдаты, казаки и офицеры, прошедшие бои в Дагестане и Персии, Михаил Афанасьевич. Мне кажутся более надежными те, кто не замешан в столичных интригах, но своей кровью защищает и расширяет пределы России.
— Совершенно с тобою согласен, Петр Алексеевич! Там, у черта на куличках любой солдат понимает, что без Бога и Царя Русь погибнет.
Батальоны бодро шли по дороге. Иногда в просветах между деревьев справа виднелось море, дворцы знати. Екатерингоф, Анненгоф, Елизаветгоф — дворцы супруги и дочерей моего деда. Сейчас они опустели. Рядом Подзорный дворец, названный так потому, что царь любил наблюдать из него за приходящие в дельту Невы корабли. Он даже начал перестраивать его из дерева в камень, но я недавно приказал свернуть строительство всех императорских дворцов — этого, дворца в Стрельне, Зимнего дворца в Петербурге и моего собственного дворца на Васильевском острове.
К полудню добрались до развилки дороги у Красного кабачка. Вправо шла Петергофская дорога, прямо — старая Нарвская дорога, налево — дорога в Сарскую мызу, где находится еще один дворец почившей императрицы и будущее Царское село.