— Надо бы сделать практику публикации новых законов в газете обязательной. Организуйте мне аудиенцию с редактором.
Яков Синявич, первый репортер первой русской газеты «Ведомости». В этом году она прекратила свое существование, чтобы на будущий год возродиться как печатный орган Академии Наук. Но мне кажется, страна может позволить себе и две газеты.
Предупредил собеседников, что Матюшкин в ближайшее время не сможет уделить Преображенскому полку все свое внимание.
— Работа в Сенате тоже важна, но вас шестеро командиров в штабе. Не оставляйте полк без непосредственного контроля.
Поговорили о новых задачах, которые я поставил перед гвардейцами и уже затемно я вышел погулять в парк рядом с дворцом. К нам троим присоединились Никита Трубецкой и Степан Апраксин.
— Ты чего не с женой, Никита?
— Служу тебе, Государь! — льстиво ответил приятель.
Я шел по аллее парка, наслаждаясь насыщенным ароматом летней «белой» ночи. Где-то слышалась болтовня, смех, но звуки были приглушены деревьями. За одним из поворотов наткнулись на тискающуюся влюбленную парочку. Ваня Долгоруков уже расстегнул девице корсаж платья. Его я узнал даже со спины. Женщина увидела меня, пискнула и торопливо вывернулась из объятий моего камергера. Вглядевшись в ее густо нарумяненное лицо, признал Анастасию Головкину, супругу сопровождающего меня Никиту Трубецкого. С любопытством взглянул на приятеля. Тот побагровел, но молчал. Любопытно, вызовет ли он Ваню на дуэль? Насколько я его знал, не станет он этого делать. Повисло неловкое молчание. Никита хлопал губами, его жена застегнула платье и присела в реверансе, Ваня выпрямился и принял немного смущенный вид, сопровождающая меня свита едва сдерживала смешки. Придется опять ситуацию разруливать мне.
— Можете идти, сударыня.
Интересно — все знают, что Ваня наставил Трубецкому рога, но пока я официально не отмечу этот факт, Никита будет делать вид, что ничего не произошло. Даже сейчас старается не смотреть на обидчика. Приспособленец, что тут скажешь! И все остальные в моем окружении такие же! И с такими людьми я хочу изменить Россию? Одна надежда на юнкеров четвертого отделения канцелярии! А Ваню-бабника надо бы наказать.
— Вот что, Иван Алексеевич, жеребец стоялый, поезжай-ка ты, — я задумался на мгновение, куда его заслать, — поезжай в Петрозаводск. Поможешь Блюэру довести до конца его задумку с цилиндрическими мехами.
Долгоруков поклонился, приняв поручение, а я добавил.
— И если до меня дойдут слух об обидах каких на тебя — поедешь тогда в следующий раз в Екатеринбург.
Еще раз поклонившись, Ваня невозмутимо удалился. Я обернулся к придворным.
— Подготовьте яхту! Поплывем в Сестрорецк! Ты, Никита, поедешь со мной!
В Сестрорецке я в этот раз появился с минимальным сопровождением: Матюшкин, Трубецкой и гвардейцы охраны. Никиту я уже предупредил, что оставлю его при заводе для помощи в максимально скором строительстве паровой машины.
— Твоя задача — всемерно помогать изобретателям, а не давить на них. Люди, деньги, материалы — они должны немедленно получать всё, что посчитают необходимым.
— Сделаю, Петр Алексеевич.
— Вторая задача — секретность. Охрана наших промышленных тайн ложится на тебя, Михаил Афанасьевич. Нужно сделать так чтобы, не мешая изобретателям, предотвратить появление рядом с ними шпионов. Это касается Беэров, Никонова в Сестрорецке, Батищева в Охте, Нартова в Петербурге. Сложнее всего с академиками. Не нужно их пугать карами за разглашение секретов. Обмен знаниями с учёными из других стран является частью их работы. Поэтому нужно объяснять нашим изобретателям необходимость осторожности в общении с академиками.
Матюшкин внимательно слушал. Надеюсь, его ретивость в охране государственных тайн будет иметь разумные пределы. Мне бы не хотелось, чтобы напуганные угрозами академики сбежали из России.