Изменили время прибытия на вечер, чтобы была возможность пригласить не только праздную публику, но и тех, кто занят работой в многочисленных правительственных учреждениях. Число приглашённых жестко ограничили, чтобы не превратить камерную беседу в очередную ассамблею. В именных приглашениях обозначили и тему ля обсуждения — поэзия. Каждому посетителю придётся высказать своё мнение либо зачитать что-то из своих произведений. К сожалению, серьёзных литераторов в России пока мало. Кантемир в Москве, Тредиаковский в Лондоне, Ломоносов пока еще поморский юноша. Даже архиепископ Феофан Прокопович не смог прийти по каким-то своим причинам. На роль ведущих российских литературных критиков сегодня были приглашены поэт Юнкер, недавно ставший драматургом, хроникер Синявич, как и все журналисты не чуждый «большой» литературе, переводчик Академии Иоганн Паус, а также профессор Иоганн Коль. Последнего недавно какими-то интригами хотели освободить от должности, но я не отпустил. Кому-то нужно приглядывать за Академической гимназией и заниматься научным изучением русского языка! Из знатной публики помимо меня и хозяев дома присутствовали моя сестра со своим новым камергером Алексеем Голицыным, который перешёл к её двору от опальной Марии Меншиковой. Еще пришли герцогиня мекленбургская Екатерина Ивановна со своим дядей Василием Салтыковым.
После сытного обеда расположились в гостиной, и я с интересом стал слушать, что думает о поэзии интеллектуальная элита российской столицы. Юнкер, мой придворный драматург, зачитал начало собственного перевода «Гамлета» Шекспира. Успех постановки «Ромео и Джульетты» а также высочайшее, то есть моё внимание к творчеству английского автора мотивирует Юнкера на новые литературные свершения. Хотя то, что у него получилось с переводом, на мой вкус сложно назвать хорошей поэзией. Но публика у нас пока непритязательная, а я помалкиваю и даже одобрительно похваливаю рвение своего придворного.
Синявич высказался в том духе, что пора уже публиковать отечественную поэзию в печатном виде. Все присутствующие одобрили, а я дал прямое указание — подготовить сборник русских стихов.
Паус поднял важную тему перехода от силлабического стихосложения к силлабо-тоническому. Второй способ более сложный, учитывает не только количество слогов в строке, но и ударения и способ их расположения в стопе. Там достаточно непростая математика для моих современников. Только через восемь лет Тредиаковский, а затем Ломоносов разработают соответствующую теорию построения стиха для русского языка. Но дожидаться, пока Ломоносов подрастёт, мне не хочется, поэтому я поручил тут же Паусу подготовить работу по теории стихосложения с примерами различных стоп, особенно простейших, ямба и хорея. Бедняга-поэт обомлел. Похоже, поставленная задача его напугала. Поэтому в помощь ему я отрядил профессора Коля. Может быть, вдвоем они сочинят «Руководство по стихосложению с образцами высокого, лирического и простого стиля» или что-нибудь с таким же витиеватым названием.
Закончив малопонятную присутствующим агитацию за тонический стих, Паус прочитал кое-что из собственных стихов под названием «К Доринде».
Ну и так далее в слабоперевариваемом для человека XXI века виде. К сожалению, больше никто ничего своего не прочитал. Только сестра Натали, мило краснея, продекламировала вирши тётки Елизаветы Петровны.
Екатерина Ивановна прочитала что-то из немецкой поэзии. Голицын припомнил что-то из французского. Князь и княгиня Черкасские с чопорным видом порассуждали о пользе поэзии вообще. Салтыков вторил им о необходимости прославления деяний Петра Великого. Я, как старший по титулу, завершал симпозиум. Поблагодарил всех за приятный вечер среди умных людей. Выразил надежду, что салон будет процветать. Обратил внимание на использование в прозе и поэзии общеупотребительных слов русского языка без церковнославянизмов или переделанных иностранных словечек.