– Милости просим на Дон, господин генерал! – волнуясь проговорил Фрол. – Милости просим, Петр Иванович, к столу, закусить чем бог послал!
– Благодарю, господин атаман! – с улыбкой ответствовал Гордон, заметив на берегу Дона, под раскидистыми вербами, широкий и длинный стол, уставленный яствами.
Гордон, велел объявить солдатам обед и отдых, в сопровождении офицеров направился под вербы, к столу.
В первые минуты молчали, утоляя голод, потом мало-помалу разговорились.
– Государь наш Петр Алексеевич задумал сие предприятие, имея надежду на вашу помощь, господин атаман, – вытирая жирные от мяса руки о расшитое полотенце, медленно проговорил Гордон. – Полагаю, что вы выполнили указ его величества о сборе казаков и ведении наблюдения за неприятелем?
– Сии указания государевы сполнены в точности, господин генерал, – глядя черными глазами на Гордона, ответил Фрол Минаев. – В Черкасском городке к нонешнему моменту собрано семь тысяч казаков, подготовлены струги к приступу под Азов. Все энто время, Петр Иванович, вели мы поиски под Азовом, поиски на стругах и коньми степью.
– И что представляет сия крепость и войска, там обретающиеся? – спросил Гордон, приподняв над столом тяжелый серебряный кубок с вином.
– Азов-город имеет сильные укрепления, – неторопливо продолжал атаман, – наружная часть его составлена из земляного вала с глубоким рвом и палисадом, затем идут каменные стены с бастионами и пушками, далее высится каменный замок. Фортеция сия есть крепкий орех, особливо учитывая, что там сидит большой и сильный гарнизон басурман, а на море постоянно шныряют турецкие каторги и прочие корабли, подвозящие оружие, боевые запасы и воинских людей. Окромя того, верстах в трех к востоку от Азова-города стоят две большие каменные башни-каланчи с пушками, кои огнем своим перекрывают путь нашим стругам вниз по реке. Нет свободного ходу к морю и по Мертвому Донцу: тут соорудили басурмане крепостицу по имени Лютик.
– А степной путь? – вставил вопрос Гордон, внимательно слушая атамана.
– Путь сей так же закрыт, господин генерал! Тучи татарской конницы кочуют там!
Минаев замолчал, давая шотландцу возможность осмыслить сказанное. Потом добавил просто:
– Полагаю, господин генерал, что вам следует воздержаться от появления под Азовом-городом до той поры, пока в Черкасский городок не прибудет его величество государь Петр Алексеевич.
– Мы так же кумекаем! – загомонили старшины, поддерживая своего атамана.
Гордон вперил тяжелый взгляд в Минаева, раздумывая. Потом встряхнул головой и решительно бросил:
– Я не могу ослушаться государева приказа, я должен быть под Азовом, господа!
Через полтора часа флотилия тронулась в путь вниз по Дону. Фрол Минаев со старшинами правобережьем отправился на конях в Черкасок, ожидать приезда государя Петра Алексеевича.
Степной зной господствовал повсюду. Спасения не было даже в тени, и только вода помогала временно получить облегчение от жары. Царь Петр, обнаженный по пояс, сидел в деревянном кресле на одном из головных стругов и неторопливо листал «Юрнал в путном шествии» (журнал продвижения флотилии), который он велел своим писарям вести скрупулезно и точно, что они и выполняли, зная крутой нрав царя. Петр перевернул плотный лист журнала и начал читать убористую писанину, с девятнадцатого июня начиная: «В 19 день. В 12 часу Доном пошли в путь и проехали городок Паншин, – стоит на острову на правой стороне; в 7 часу был дождь; во 2 часу ночи проехали городок Голубые, – стоит на нагорной стороне на берегу на ровном месте, огорожен тыном». Петр вспомнил, как встретились им здесь черкасские казаки, доложившие, что передовой отряд Гордона переправился через Дон и движется к Азову. Царь крикнул дневальному, чтоб сей час доставили к нему писаря, а сам стал обдумывать содержание записки Патрику Гордону.
Писарь явился с бумагой, пером и пузырьком чернил. «Расторопный малый», – подумал Петр и вслух произнес:
– Пиши!
Писарь торопливо заскрипел пером, едва поспевая за царем:
– Min Her Jeneral! Вчерашнего дня уведомеся мы о переправе вашей через Дон от казаков из Черкасского на Голубые коньми, а з Голубых на Паншин водою едущих… И того ради господин наш генерал приказал мне писать к вашей чесности, чтобы изволили, осмотря место, паче же пристань удобнейшую, где лутче и безопасней людям, паче же артиллерии, которой о величестве сам ведаешь, для которого дела удобно есть, дабы оное описаф и с нарочетым человеком в встречу нам прислать, да бы через письмо, такожде и через слова посланного удобной в том деле выразумеф, и ступать могли. А мы идем Доном с великим поспешанием днем и ночью.