Царица Наталья с сыном проживала по-прежнему в Кремле благодаря приязни царя Федора к младшему брату и, очевидно, к ней самой. Остальные Милославские молодую мачеху и соперницу не жаловали, и кончина царя, последовавшая 27 апреля 1682 г., сразу это показала во всей обнаженности. После Федора Алексеевича осталось два брата - старший Иван, от Милославской, и Петр, от Нарышкиной. Ивану было лет 16, он страдал слабоумием, часто болел. Петр, здоровый и веселый 10-летний мальчик, поражал всех живостью, любознательностью и непоседливостью.
Как всегда в подобных случаях, вопрос о власти вызвал борьбу группировок, водоворот событий, оказавшихся во многом неожиданными и кровавыми, и они наложили на сознание юного Петра, его психологию неизгладимый отпечаток, который сказывался всю жизнь.
Жестокая борьба за власть совпала с восстанием стрельцов и солдат московского гарнизона и отчасти низов столичного населения. Главной его силой, душой движения, несомненно, были стрельцы, расквартированные в Москве. Будучи частью русской армии*, стрельцы несли охрану Кремля, следили за порядком в столице, подавляя случавшиеся народные волнения, выступления против властей, знати. За свою службу они получали жалованье, но его выдавали нерегулярно, к тому же с середины XVII в. уменьшили вдвое. Чтобы прожить, стрельцы с разрешения властей занимались торговлей и ремеслом, что давало некоторый доход. С того времени их заставили платить налоги, от которых раньше освобождали. Нарастающее недовольство стрельцов (как и солдат, пушкарей и прочих мелких служилых людей) усугубили насилия, вымогательства, взятки приказных и военных начальников - руководителей Разрядного, Стрелецкого и других приказов, которые ведали военным делом, стрелецких и солдатских полковников. 30 апреля они предъявили правительству ультиматум - выдать им на расправу 16 военных командиров. Царица-регентша и ее помощники, растерявшиеся и бессильные, уступили - этих начальников сняли с постов, били кнутом. Власти надеялись, что все успокоится, что А. С. Матвеев, глава правительства в конце правления царя Алексея, наведет порядок. Его срочно вызвали из ссылки в Москву. Тот, по слухам, действительно угрожал прекратить стрелецкие «своеволия». Московские правительственные деятели - бояре князья Долгорукие и др. - тоже не скрывали своей ненависти к стрельцам с их «непослушанием» и требованиями. Но им не удалось потушить разгоравшееся пламя - в середине мая восставшие стрельцы и солдаты по заранее намеченному плану пришли в Кремль, и начались расправы - от их бердышей и копий погибли Матвеев, отец и сын Долгорукие, несколько Нарышкиных, стрелецкие начальники, приказные дьяки. Восставшие овладели положением в столице, диктовали свою волю правительству. По их желанию первым царем объявили Ивана Алексеевича, Петр стал вторым царем, а Софья, их сестра, регентшей при них.
[* К 1681 г. всего в стране насчитывалось 55 тыс. стрельцов, в Москве - 22,5 тыс. Реально в столице весной 1681 г. находилось 19 стрелецких полков численностью 14 198 человек.]
Конец весны, лето и начало осени 1682 г. прошли под знаком политического всесилия восставших стрельцов и их сторонников. Стрелецкое войско в Москве стали именовать «надворной пехотой», в честь их заслуг во время событий 15 - 17 мая на Красной площади соорудили «столп» (каменный столб - обелиск). Они получили задержанное за многие годы жалованье, подарки. С их бывших полковников взыскивали, подчас с помощью батогов, удержанные со стрельцов и солдат деньги (по составленным заранее спискам) и возвращали обиженным.
Расправы восставших с близкими ему людьми не могли не потрясти юную и впечатлительную натуру Петра - они происходили на его глазах и оставили тяжкий след в его душе. Ни тогда, ни позже он не понял справедливости жалоб стрельцов; ненависть же к ним, или в лучшем случае неприязнь, вошедшие в его сердце в 10-летнем возрасте, он хранил многие годы, и она не раз прорывалась наружу, принимая подчас дикие, необузданные формы. Современники, в том числе иностранцы, наблюдавшие его в зрелом возрасте, считали, что припадки гнева, конвульсивное подергивание головы, характерные для него, во многом идут от потрясений детской и юношеской поры.