В 1909 г. на русском языке появляется работа академика Н. Я. Марра «Иоанн Петрицкий — грузинский неоплатоник XI–XII века». Это солидное научное исследование сохраняет большое значение для современной науки. Оно впервые познакомило русского читателя с древними памятниками грузинской философии. И. Я. Марр поставил вопрос о необходимости тщательного изучения документов исторического прошлого Грузии и более широко — культуры народов, группировавшихся вокруг Византийской империи, для понимания раннего восточного ренессанса. «Факт же тот, — подчеркивал Н. Я. Марр, — что не только возрождение неоплатонизма в Византии находит непосредственный живой отклик в современных грузинских кругах, но в числе участников этого философского движения намечается в самой Византии грузинский элемент» (23, 58–59). Многие представители грузино-греческих кругов XI в. не ограничивались лишь приобщением к античной философии, а были охвачены стремлением пересмотра «решенных христианским миром вопросов» (там же, 59). В результате этого создавались условия, в которых «варварский» элемент вообще, в том числе и грузинский, сыграл немаловажную роль в возрождении античной философии в Византии XI века (см. там же, 52).
После падения Римской империи Византия становится самой культурной страной христианского мира, а Константинополь — культурным центром восточного Средиземноморья. «…Наука и искусство нигде не пользовались в средние века таким вниманием, как в Константинополе» (30, 1, 266–267). Византийская культура представляла собой результат взаимного влияния культур разных народов: греческой (эллинистической), римской, славянской, грузинской, армянской, сирийской и др. В этой культуре господствовал эллинистический дух. В отличие от западноевропейских стран, где было забыто философское наследие античности, в Византийской империи, особенно в Афинах и Александрии, а также в других городах Аттики, Пелопоннеса, в городах Болгарии, Грузии, Армении, Сирии, а также в многочисленных монастырях сохранялись, переписывались и переводились подлинные сочинения античных философов.
В Византии и связанных с ней странах взгляды поклонников античности совпадали с народными настроениями и сливались с еретическими движениями. Увлечение античностью приводило к возникновению философских концепций, направленных против религиозного мракобесия. Эта тенденция в силу определенных исторических причин в XI–XII столетиях вылилась в своеобразную форму так называемого восточного ренессанса, который проявляется в оживлении научных исследований, повышении интереса к древним книгам, кропотливом собирании древних рукописей и выдержек из сочинений древних авторов, в спорах между учеными, в проведении реформ по созданию общенациональных языков и т. п. Интерес к древним рукописям в дальнейшем еще больше возрос в связи с основанием в 1045 г, Константином Мономахом (1042–1055) Константинопольской (Манганской) академии, которая занималась не только собиранием, но и изучением памятников античной философии и культуры. В результате этого Византия оказалась почти единственным государством, которое сохранило от гибели большую часть эллинского и эллинистического культурного наследия. Известный французский византолог Шарль Диль в книге «Основные проблемы византийской империи» писал: «В Константинопольском университете комментировали наиболее известных греческих писателей, а в XI в. преподавали философию Платона, предвосхищая таким образом на целых четыре столетия возрождение платонизма в Италии XV в. Немало других памятников воскрешало греческую античность» (18, 22).
Выдающиеся профессора этого университета Михаил Пселл и Иоанн Итал, творчество которых приходится на период господства христианизированного аристотелизма, высоко ценили Платона, Прокла и других неоплатоников, упорно занимались восстановлением платонизма и очищением аристотелизма от схоластических наслоений. Именно в этом кругу образованных учителей Иоанн Петрици получил высшее образование и был удостоен степени философа, именно здесь началась его научно-педагогическая деятельность.
Глава 1. ЭПОХА И ЖИЗНЬ
§ 1. ВОЗРОЖДЕНИЕ АНТИЧНОСТИ В КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ ШКОЛЕ
В продолжение многих лет в Грузии господствовали арабские завоеватели, мусульманство грубо вторгалось во все сферы общественной жизни. Народные массы решительно противостояли религиозному насилию, ведя против него продолжительную и упорную борьбу, которая приобрела особый размах в IX в. В этих условиях Византия была единственной соседней с Грузией могущественной православной державой, и естественно, что с ней установились теснейшие экономические, политические и идеологические связи. Массовый характер приняла иммиграция грузин в Византию. Сотни молодых людей ежегодно отправлялись сюда для получения образования. На территории Византии строились и открывались грузинские монастыри. Некоторые из них, как, например. Иерусалимский и Афонско-Иверский, имели большой авторитет. В одном только Афонско-Иверском монастыре проживало более пятисот ученых-монахов грузинского происхождения. Грузины принимали участие в защите и государственном управлении империей. Некоторые из них обладали высоким саном при дворе византийских императоров.
В Х в. в Византии начинается поворот прогрессивных слоев общества к античности и одновременно возникает народное движение за открытие более демократичных учебных заведении. С конца Л. — начала XI в. на территории Византии открывается ряд высших школ по изучению риторики, права, философии и других наук. Поворот Византии к античности в свою очередь нашел благоприятную почву в Грузии; он привел к пробуждению интереса прогрессивных грузинских мыслителей к философии и искусству древнего мира. Это отвечало и интересам идеологической борьбы против мусульманства, в которой выдвигались не только теологические, но и философские вопросы. Поставленные проблемы требовали аргументированных суждений и убедительных доказательств, в поисках которых мыслители обращались к классикам античной философии. Но для изучения творений древних философов нужны были образованные люди.
При императоре Константине Мономахе началась реформа средневекового образования. Константин основал философскую школу, руководителем которой был назначен Михаил Пселл. Эта школа, по свидетельству Пселла, находилась в центре Константинополя, в монастыре, основанном Мономахом, в храме святого Георгия Победоносца. Одновременно была основана и юридическая школа, которую возглавил Иоанн Ксифилин. Занятия в школах проводились ежедневно, школы располагали собственными библиотеками. Как правило, философскому и юридическому образованию предшествовало изучение математики, геометрии, грамматики и риторики. И лишь в шестнадцатилетнем возрасте ученики приступали к изучению философии и права.
Ко второй половине XI столетия преподавание философии достигло небывалого расцвета. Пселл пользовался большим авторитетом не только среди учеников школы, но и в кругах передовых мыслителей средневековья (см. 22). О его популярности как выдающегося педагога и философа сохранились интересные сведения. Авторитет Пселла был вполне заслужен, он и его ученики «читали всю греческую литературу, ораторов и поэтов, историков и философов, Гомера и Пиндара, трагиков и Аристофана, Демосфена и Иссократа, Фукидида и Полибия, Аристотеля и Платона, Плутарха и Лукиана, Аполлония Родосского и Ликофрона. Женщины были не менее образованны. Анна Комнина читала всех великих классических писателей Греции, она знала историю Греции и мифологию и гордилась тем, что проникла „в самую глубину эллинизма“» (18, 149).
Пселл был первым, кто официально сделал платонизм предметом изучения слушателями философской школы, повернув тем самым развитие философской мысли в Византии к платонизму. Профессор Шарль Диль в упомянутой выше работе поставил вопрос об учебных планах Константинопольской школы. По его мнению, «достаточно посмотреть, что читал Пселл на протяжении двадцати лет, чтобы составить себе представление о духовных интересах той эпохи» (там же, 149–150).
В письме к своей матери Михаил Пселл рассказывает, чему обучались ученики в Константинопольской философской школе. «…Я касаюсь, — пишет он, — и светской мудрости, и не только умозрительной, но и той, которая проявляется в истории и поэзии… читаю лекции о поэтических произведениях, о Гомере и Менандре, об Архилохе, Орфее… о Феано и мудрой Египтянке…» Некоторые ученики интересовались пифагорейской философией. Они требовали также дать «полную картину описания земли… и ознакомить их с тем, что сделано по этой части Ахеллесом, Вионом и Ератосфеном. Я постоянно аллегорически объясняю ученикам греческие мифы…» (14, 124–125).