Не самая главная база, не самые большие склады. Но только по масштабам Петровича. Для одиночного даже очень богатого купца такие потери привели бы к однозначному разорению.
После налета контрразведка всех торговых домов работала на износ. Были выявлены все радхонитские общины, так или иначе замешанные в нападении. А в этих общинах - особо инициативные граждане, настаивавшие на походе с излишней, на взгляд Петровича, решительностью. Также была проведена глубокая разведка резиденций каждого из эмиров, флот и войска которых участвовали в этом омерзительном по своей гнусности бандитском нападении. Особое внимание уделялось поиску сокровищниц и анализу их содержимого.
Петрович едва не плакал, в сотый раз пересчитывая всех своих полиморфов и жалея, что они не могут размножаться делением или почкованием. Одновременно удар по всем точкам не получался никак.
Ничего не оставалось, как только применять продукты высоких технологий. На этот шаг Петрович пошел с большими сомнениями внутри себя. Так как стопроцентно исключить нежелательных свидетелей совершенно не представлялось возможным.
Наконец все было готово. Дата прибытия большого каравана была доведена до каждого желающего и многократно продублирована во всех портовых трактирах. Разведка доложила, что арабы вполне успели погрузиться на корабли. И, по предварительным расчетам, ожидались как раз вовремя, чтобы перехватить караван в момент разгрузки.
Идеологическая накачка пиратов достигла неслыханных высот. Каждый - каждый! - пират был заинструктирован по самое "не могу". Дважды были проведены общевойсковые учения.
Петрович ничего не собирался оставлять на волю случая. На некоторых кораблях были установлены дальнобойные огнеметы, которые Петрович намеревался использовать в самом крайнем случае, выдав за модернизированные установки "греческого огня". Не будь сражение таким массовым, он бы не постеснялся ДШК использовать. Но случай не был настолько экстраординарным, чтобы пускать в ход последний козырь. Ну, не совсем последний. В трюмах "Флеш-Рояля" много чего интересного осталось.
Была у Петровича мысль перетопить арабов еще на подходах. Но, поразмыслив, он от нее отказался. Не зрелищно. Не наглядно. Не сработает на имидж.
Засада с конвоем удалась на славу. Радар и связь. Радар и связь. Невозможно себе представить, какое колоссальное преимущество у тех, у кого они есть над теми, у кого их нет. До появления надежной связи между кораблями флотоводец находился в еще более худших условиях, чем его сухопутный коллега. Фактически, все морские сражения до конца XIX века представляли собой беспорядочную свалку. Где каждый был сам за себя или же тупо стоял в линии напротив такого же и из всех сил молотил в него ядрами, надеясь, что повезет именно ему.
Однако со связью, - а дальнобойная связь была встроена в каждого из полиморфов, - веселье можно было организовать совершенно иначе. Петрович был уверен, что вдохновленные прошлой победой, арабы кинутся в порт безо всякой разведки. И арабы его ожидания оправдали полностью. После чего спрятанная за горизонтом эскадра отрезала им путь к отступлению.
Арабам дали высадиться на берег и перебросить абордажное командование на грузовые корабли. Береговой десант был тупо расстрелян из арбалетов, а абордажников быстро и решительно перерезали притаившиеся в трюмах команды отборных головорезов. Оставшимся в меньшинстве арабам не оставалось ничего другого, как сдаться. Не дожидаясь окончательного подсчета трофеев и праздничного пира, почти все полиморфы отравились в Экспедицию Возмездия. Радхонитов вырезали жестоко и зло, не щадя ни старых, ни малых. Выворачивая все тайники до последней мелкой монетки. Все представляющее собой минимальную ценность, грузилось, паковалось и увозилось. Ни в одном из шести городов, куда направились трофейщики, городская стража не была готова к встрече с преступностью, организованной на таком высочайшем уровне.
Следующая серия визитов была нанесена эмирам. Здесь события происходили по другому сценарию и обошлись всего двумя пострадавшими. Причем, скорее это был несчастный случай, чем очевидное насилие. У двух слуг в разных поместьях от испуга случился инфаркт. Действуя как настоящие голливудские ниндзи, то есть появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда, полиморфы обчистили эмирские сокровищницы и растворились в ночи.
Урок был усвоен. Послание дошло до адресата, и расшифровали они его верно. Когда взбешенные радхониты попытались организовать еще один наезд на уже известную базу, за них не вписалась ни одна мало-мальски серьезная вооруженная сила в Западном Средиземноморье.
17. Ночь. Западное Средиземноморье. Х век.
Чаще всего, Петровичу удавалось загрузить себя большими и малыми делами так, что на депрессию и самокопание времени не оставалось. Если дел не хватало, в ход шли физические нагрузки: бег, плавание, фехтование.
Но иногда прорывалось.
Средневековье вообще и десятый век в частности Петрович ненавидел искренне, до дрожи в пальцах. И это при том, что, в отличие от множества попаданцев, о которых он читал, у него была возможность смотаться на Азоры и пожить там в привычном для него окружении.
Нет, хроноаборигены, по большому счету, были не лучше и не хуже современников Петровича.
Как-то попалась в руки Петровича книга "Белые масаи" о европейке, вышедшей замуж за львиного воина. Прожили они в солнечной Африке четыре года, а потом цивилизационный конфликт взял свое.
Независимо от своего желания, Петрович был вынужден вникать, и не только вникать, но и всячески соответствовать всем тем многочисленным сословным, религиозным, региональным предрассудкам в изобилии украшавших сознание любого местного жителя.
Конечно, самый близкий круг общения Петровича составляли, прежде всего, полиморфы. Конечно, пираты боготворили Петровича и в основной массе были готовы выполнить любой его приказ. Но поговорить по душам он мог только с планшетом. Да и то врожденная паранойя минимизировала эти разговоры как по количеству, так и по объему сказанного.
Неоднократно местные дамы постарше и помоложе, простушки и аристократки пытались оказаться у Петровича в постельке.
Сразу после переноса, размышляя над возможными последствиями омоложения, он предполагал, что гормональные бури могут быть серьезной проблемой. Но нет. При взгляде на местных красоток ничего не шевелилось. Желание не возникало даже по этнографическим причинам. Проанализировав истоки своих чувств к местным женщинам, Петрович не нашел для себя ничего нового. Во-первых, страх. Страх утечки информации, страх ввести в посвященные мало что чужого, так еще и психологически полностью не готового человека. Страх создать точку уязвимости. Женщину пришлось бы защищать, хотя бы для того, чтобы не терять свое лицо. А если бы она была знатная, то, как говориться, женишься на невесте - в приданое получаешь всю ее родню.
А вторая причина - брезгливость. Как ни крути, а по меркам Петровича, хроноаборигенки все были чумазками и замарашками. С сифилисом Европа еще не была знакома, но и без него заболеваний, передающихся половым путем, вполне хватало.
Большой проблемой для Петровича было несовпадение отношения к инфоповодам у него и у местных. Копеечное, с точки зрения Петровича, событие могло привести местных в экстаз или же погрузить в пучину отчаяния. И это при том, что он ухитрился создать среду, где любое его действие воспринималось как освященное всеми богами мира, вместе взятыми. Например, он выкупил пиратов, неудачно попавших в плен. А там, где их продавать не соглашались, приказывал провести карательную операцию, не считаясь ни со своими потерями, ни с потерями со стороны жертв. Командиры наемных отрядов практически не выкупали своих. Власть предержащие делали это в исключительных случаях.