– Papa mortuus est! – обратился камерленго к главе Папской Курии, и кардинал Джузеппе Риарио склонил голову.
– Papa mortuus est! – повернулся камерленго к декану Коллегии Кардиналов и кардинал-епископ Джироламо делла Ровере кивнул.
– Да начнутся приготовления к похоронам и конклаву, – провозгласил камерленго, а ныне регент Папского Престола, и кардиналы покинули помещение. У изголовья покойного остался лишь духовный отец раба божьего Сикста – аббат Мазина.
****
Преподобный Илларий искренне скорбел. Не то, чтобы он любил Папу Сикста, но с ним у Иллария были связаны воспоминания юности, полной надежд и веры в справедливость. Стоит заметить, что именно Сикст лишил преподобного большинства иллюзий, сделав легатом и требуя, во имя исполнения миссий, нарушения законов как божественных, так и человеческих. И все же Илларий сожалел о смерти Его Святейшества и пребывал в мрачнейшем расположении духа. Впрочем, как мудро заметил Тилло в разговоре с братом Джеймсом, сложно быть веселым и радостным, оказавшись в римской гостинице в период, когда город наводнен десятками тысяч паломников и калек, стекающихся со всего света в Вечный Город на похороны понтифика. Сам Тилло предусмотрительно на улицу почти не выходил с тех пор, как, поддавшись своему природному милосердию, спустился помочь упавшему ветхому старцу. Пока он поднимал старика и отряхивал с него пыль, кто-то срезал с пояса Тилло кошелек. Почувствовав прикосновение, Тилло на мгновение отвлекся от старца и увидел спину улепетывавшего юнца, который только что еле двигался на костылях. В это же время и старец, прекратив кряхтеть и всхлипывать, подобрал полы своего ветхого кафтана и совсем по-молодому задал стрекача. Тилло сплюнул с досады и кинул вслед обманщику брошенный им же на мостовой костыль. Хотя бросок был точен, и рукоятка костыля попала вору точно промеж лопаток, тот не остановился и достаточно скоро скрылся в толпе паломников. Тилло пожаловался на воров патрульным сбирам, но те лишь подняли его на смех.
Илларий вовсе не собирался оставаться в Риме для участия в похоронах, тем более, что назначили их на пятый со дня смерти день, дабы паломники и убогие могли попрощаться с покойным понтификом, возлежавшим в Соборе Святого Петра под бронзовым надгробием работы флорентийца Антонио Делль Поллайоло. Но неожиданная просьба остаться, поступившая от кардинала Джанбаттисты Чибо, подкрепленная приказом кардинала-камерленго Рафаэлле Риарио, не дали ему вернуться в Монтекассино вместе с аббатом Мазиной.
Ломая голову над тем, что понадобилось от него двум высокопоставленным прелатам, преподобный безвылазно сидел в гостинице, дожидаясь похорон или, в худшем случае, конклава. Как сообщил ему аббат Мазина, проведение конклава было назначено на семнадцатый день со дня смерти Сикста, и Илларий очень надеялся, что кардиналы не затянут с выборами нового Папы. Сам преподобный в обсуждении кандидатур на Престол не участвовал, и старательно избегал посланцев семейств Орсини и Колонна, сеящих смуту с тех самых пор, как Папа Сикст казнил Лоренцо Колонна, обвиненного в убийстве одного из Орсини. Камерленго Риарио во всех этих сварах был на стороне Колонна, а вокруг кардинала Чибо постоянно крутился приор Генрикус Инститорис, с которым Илларий совершенно не хотел встречаться.
Как бы то ни было, но приказ регента был обязателен к исполнению, и Илларий, дожидаясь приказа явиться к Чибо, просто заперся в гостинице, предоставив Джеймсу, разнюхивавшему и разведывавшему все, что интересовало преподобного, носиться по городу.
****
29 августа 1484 года, с утра, коллегия кардиналов, отслужив мессу, приняла присягу. Возложив руку на Евангелие, каждый произнес установленную фразу «Пусть поможет мне Бог и это святое Божие Евангелие, которого я касаюсь своей рукой», после чего магистр-церемониймейстер кардинал Орсини, воскликнув ритуальное «Extra, omnes!» , призванное изгнать из конклава посторонних, собственноручно запер дверь изнутри. В помещении остались лишь кардиналы коллегии, их помощники, церемониймейстеры, ризничие, врач и прислуга. С этого мгновения мир замер в ожидании нового Папы, понятия не имея, что же на самом деле происходит за закрытыми дверями. Престарелый магистр Орсини, следивший за соблюдением порядка, окинул старческими слезящимися глазами помещение. На мгновение ему показалось, что за одной из колонн он видит странную пару, темноволосого мужчину и светловолосую женщину, одетых в непривычные одеяния. Магистр несколько раз моргнул, осушил батистовым платком глаза, и снова присмотрелся. На месте, где он только что видел чужаков, играли два, причудливой формы, световых пятна. «И почудится же такое!» – хмыкнул про себя магистр и возвестил начало проповеди.