Колян притормозил, но Анатолий скомандовал: "Идем. Пусть эта истеричка успокоится, тогда поговорим".
Рассчитавшись со всеми, по дороге в штаб, Анатолий пожаловался Коляну:
- Когда она дала петуха, я сразу понял, это провал, не зря сидел на репетициях. Случилось то, чего боятся певцы, она теперь не захочет со мной разговаривать.
И как в воду глядел. Ольга не отвечала на его звонки.
Всю неделю притихшие члены жались по углам штаба, Анатолий ходил бледный и сжимал кулаки.
Ольга долго отказывалась с ним встречаться, но, в конце концов, обещала прийти, есть о чем поговорить. Анатолий повеселел, даже насвистывал какую-то мелодию. Кое-кто рассчитывал на чай с пирожными.
Ждали ее с нетерпением, и она явилась, никого не замечая, решительным шагом прошла в кладовку - кабинет и закатила скандал, требуя, чтобы он оставил ее в покое и вернул запись концерта. Ее крики поставленным голосом слышны были на улице.
Анатолий не выдержал:
- Ты хочешь пленку? Ладно, жди, завтра принесу тебе на работу.
На следующий день Колян обратил внимание, что шеф слишком спокоен, на него не похоже, да и пленку не просит.
- Так ты идешь или как? - не выдержал Колян.
- Угу, - ответил Анатолий.
Взгляд его был каким-то странным, как будто принял решение, трудное для него. Колян знал, шеф бесстрашен, но бывает горяч и несправедлив, - и попытался вмешаться:
- Толян, ты вот что, волну не гони, женщины знаешь какие? Они любят ушами. Ты ей комплиментиков накидай, что мне тебя учить.
- Комплиментики, говоришь? Ну-ну, подумаю, - задумчиво проговорил Анатолий, все также странно вглядываясь в пространство перед собой, повернулся и направился к выходу, перед тем, как исчезнуть за дверью, поднял руку, сжатую в кулаке и произнес: Но пассаран!
Коляну не понравилось, как он это сказал и как улыбнулся.
Он пришел, когда сотрудники ушли домой, и она осталась одна на кафедре, предварительно заглянув в аудиторию рядом, удостоверился, что она пустая. На всем этаже было пусто.
Ольга ждала его в оборонительной позиции, скрестив руки на груди. Он встал у двери, плотно прикрыв ее.
- Значит так, я на тебя потратил партийную кассу. Ты мне деньги вернешь, иначе я тебя убью.
Она возмутилась, покраснела, похорошела еще больше.
- Ах, ты, угрожать мне решил, - она сжала кулаки, вот-вот набросится на него. - Ничего я не должна. Мы так не договаривались.
Он шагнул к ней и сорвал цепочку:
- Золото партии на шее носишь. Я на тебя потратил партийные деньги, а ты даже разговаривать не желаешь, - она отбежала к окну, он выхватил из кармана пистолет, травматик, но женщины разве в этом разбираются. - Снимай кольца, серьги. Ну, быстро.
Он поднял пистолет, целясь ей в грудь. Минута полной тишины, и по комнате разлился запах туалета.
- Обоссалась, - удовлетворенно произнес он, повернулся и вышел.
***
Дальше неинтересно: в штаб явилась злая Марина, бросила на стол сверток с его подарками, сказала, что бедной девочке нужно длительное лечение от шока, он привычно полез в кошелек. Сколько ей дал, помнит, есть и запись.
После ее ухода золотые безделушки высыпал на стол перед членами, они тусовались в штабе в полном составе, - налетай, бесплатно. Подарки приме исчезли в одно мгновение.
Марина больше не приходила и не шантажировала, хоть в этом ему повезло.
***
Пройдет время, Колян начнет кричать на каждом углу, такие бабки за наш счет положил Толян себе в карман, помимо трат на любовниц, не пересчитать, сколько их было.
Нищеброды напишут донос, соберут подписи, отправят распределителям грантов, денег он больше не получит, никто не получит. Закопали его и сами ничего от этого не выиграли. Как были стукачами, так и остались.
***
Он вздрогнул, услышав голос жены:
- Толя, ты от кого в темноте прячешься? - она включила верхний свет, скользнула взглядом по синей обложке.
Он насторожился, но она уже подошла к внуку и смотрела на экран:
- Опять стрелялки? Лучше бы почитал.
- Не приставай к Димке, у него законный выходной, - вмешался он и поставил дневник на полку.
- Ты бы убрал куда-нибудь, - проговорила жена, глядя на экран. - Вдруг Ирина заглянет. Получится, сам на себя донос написал. Представляешь, что будет? У других нормальные отцы, и квартиры, и машины, а ты. Заведется, мало не покажется.
- Пострашнее гэбни.
Внук неожиданно соскочил со стула и выбежал из комнаты. Старики услышали, как он кричал:
- Мама, мама, дед тебя гэбней назвал!
- Я еще хуже, безжалостней, расстрелять без права переписки, - донесся голос дочери.
- Ты ведь говорила, что дед герой, круче Бэтмена.
Жена засмеялась, весело, от души. Анатолию нравилась она такой, веселой, хотелось чаще, чтобы не сомневаться, да, жизнь удалась.