Третий день второй декады Метагитниона.
Со мной отправится Венитаф. Эвтимен несколько дней демонстративно ревновал его ко мне, но постепенно проникся мыслью о собственной экспедиции и понял, что говорящий на языке кельтов Венитаф будет мне полезнее. Он уразумел, что ему следует поискать счастья в южном направлении и что проверка расчетов по линии, проходящей через середину Ойкумены, столь же необходима, как и та, которая будет предпринята мною.
"Артемида Лучница" будет иметь столь же благородные очертания, как и тело самой богини. Я без устали любуюсь рабочими Арсенала, с завидной быстротой собирающими судно. Навсифор подсчитал, что "Артемида" обойдется Городу почти в ту же сумму, что и большая триера, поскольку у моего судна иная форма. Я возразил, что расходы по ее обслуживанию не превысят четырех талантов в месяц, а славы и почета она принесет Городу больше, чем любая триера.
- Стоимость строительства равна примерно таланту в месяц, а я надеюсь вернуться с полными трюмами янтаря или олова, чтобы покрыть расходы. Уверен, мы еще останемся с прибылью. Посчитай, сколько сейчас посредников между Страной янтаря и Массалией. И каждый получает доход!
Навсифор успокоился. Он так рьяно болеет за интересы Города, что, похоже, готов выложить драхмы из собственного кошелька. Когда я сказал ему об Эвтимене, он показал мне весьма удачную по конструкции и очертаниям монеру.
Она, безусловно, не отстанет от пентеконтеры, если гребцы Эвтимена слегка нажмут на весла.
- Будь спокоен, мы подождем его. Есть только одно место, где придется серьезно налечь на весла! Я укажу его по возвращении из путешествия, сказал я Навсифору, видя его беспокойство.
- Мне не хотелось бы, чтобы Эвтимен потерял эту монеру, которая украшена изображением младенца Геракла.
- Отбрось свои страхи. Под нашей защитой и при мастерстве Эвтимена она вернется в Лаки-Дон.
Последний день Метагитниона. Буквально рвусь сразиться с бурным морем. "Артемида Лучница" рождается из небытия. Я восхищаюсь тем, как бесплотная и неуловимая мысль воздействует на мертвую материю. Я вспоминаю, как мой дядя-лекарь, Кринас-старший, показывал мне насиженные яйца в разные моменты развития цыпленка. Каждый день в течение двадцати суток он заставлял меня вынимать из-под разгневанной курицы одно яйцо. Я видел, как развивается зародыш из глазков и какого-то подобия червяка, превращавшегося затем в птичий хребет.
- Какая мысль дала рождение цыпленку? - спросил он меня на двадцать первый день, когда крохотный цыпленок, разбив скорлупу, появился на свет.
Сегодня вечером размышлял над идеей Мира и понял, что ничего не знаю. У меня возникла идея корабля, и она -воплощается руками людей, которые строят судно, словно мой мозг руководит их действиями. А у кого возникла идея Мира? Кому под силу следить за гармоничной музыкой звезд и её бесконечным ритмом? Паши боги созданы по нашему подобию, но ведь числа тоже суть боги. Или воплощение богов, коим не даны человеческие лица? Голова идет кругом, и хочется плакать от бессилия - от того, что мои познания не беспредельны.
Счастливы те, у кого, как у Александра, учителем был Аристотель, давший ему в руки средства власти!* Счастливы те, кто слушал Сократа и говорил с Платоном! Я благодарен архонтам за то, что они приобрели для Библиотеки свитки, которые доносят до нас мысли этих прекрасных людей. Мне хотелось бы иметь достаточно досуга, чтобы перечитать их, но если действие - лишь одна из форм мысли, то оно отнимает у человека все его столь ограниченное время. Увлекись я чтением, достало ли бы мне сил на размышления о путешествии? Сейчас мне надо преодолеть иные трудности, а апориями Аристотеля займусь после тягот плавания по избранному пути, когда придется разрешать споры между людьми и добывать хлеб насущный, чтобы накормить их.
Не жалуюсь и счастлив пополнять знания, занимаясь практическими делами, но жаль, что жизнь столь коротка!
Кончается Метагитнион. Завтра начало нового месяца и состоится собрание архонтов и тимухов, на котором Эвтимен по моему совету изложит свой проект. Мы с Венитафом сделаем все необходимое для его поддержки. Молодеющий с каждым днем Парменон стоит за Эвтимена горой, я был не прав, когда плохо думал о нем. Платон ошибается, говоря, что море разлагает. Его утверждение истинно лишь для металлов, но неверно по отношению к людям, которые не мыслят жизнь без моря. Рыбаки Массалии мне дороже землепашцев. Я вечно вздорю с теми, кто обрабатывает землю моего загородного дома на Трезенской дороге, но мне еще никогда не приходилось сетовать на лакидонского рыбака. Увы, следует признать, что я пристрастен в своих суждениях.
* То есть знания.
Второй день Боэдромиона. Собрание отложено по причине бегов глашатаев. Народ всегда таков - ему нужен шум и бессмысленное возбуждение. Он молчит и терпит несколько месяцев, но вдруг ему позарез нужны крики и бесполезные бега. Я заперся у себя дома, а вечером, поднявшись на террасу, увидел, как толпа разбегается в разные стороны, как рабы толкают свободных людей, а ученики - своих учителей. Завтра для них суровым голосом произнесут ставшую традиционной фразу: "Рабы, за работу!" - и тихим, дрожащим от страха голосом добавят: "А вы, о мертвецы, ступайте обратно в Аид!" Все верят, что мертвые затесались в толпу живых, словно покойникам нечего больше делать, кроме как являться на эти поистине варварские праздники. Ушедшие в мир иной обрели покой и не хотят с ним расставаться, а мы почитаем память о них, и именно в ней они живут среди нас.
Этот день для меня потерян. И для Эвтимена тоже. Даже два дня, поскольку сегодня все отдыхают после бесплодной суеты. Мне сказали, что проект Эвтимена будет рассматриваться завтра на обычном заседании. Завтра! Всегда завтра! Словно мы хозяева завтра и будущего.
Четвертый день Боэдромиона. Наконец-то проект Эвтимепа принят архонтами и тимухами, которые с интересом взирали на укрепленную мной на стене громадную карту с изображением известного нам мира.
Я пишу эти строки после ухода Эвтимена, на радостях пришедшего отобедать со мной. Его взгляд скользил по порту, словно в поисках того быстроходного корабля, что понесет его навстречу судьбе. Мы вознесли мольбы Артемиде, дабы она благосклонно отнеслась к нашим замыслам. Хотя наши пути расходятся, их выбор продиктован любовью к Городу, которому мы желаем славы и процветания.
Эвтимен еще раз выразил сожаление, что не может сопровождать меня хотя бы на собственном корабле. Иногда он завидует Венитафу, но при мысли об ожидающем его приключении чувствует себя счастливым и глаза его загораются радостным огнем.
После обеда заглянул Венитаф. В его светлой бороде пряталась лукавая улыбка. Он принес небольшую амфору с вином из виноградников Местрамале.
- Выпьем за наши корабли! - провозгласил он, разливая вино по кубкам.Выпьем за Аполлона, чью колесницу и трон мы увидим во всем их великолепии.
Затем он пересказал последние новости Города и порта. Парменон ходит с визитами и просит всех помочь нам. Фелин посетил верфи и осмотрел "Артемиду Лучницу". Он обещал наградить деньгами рабочих, если те закончат корабль до наступления зимы. Политехну привезли из Пирея вазу с изображением Аполлона на колеснице. Он думает лишь о своих удовольствиях. Одна из наших триер погналась за кораблем пунов, но ему удалось скрыться, воспользовавшись тем, что поднялся бурный Киркий.