Все это время продолжалась операция по надеванию джемпера. Мы провели вместе уже три четверти часа, и она сказала, что все уже закончилось. Джемпер надет. Она утомилась. Встала, опершись на руку, которой держала сумку. Открыла сумку, вынула ключ и стала царапать им замок.
Я: Если бы ты была мужчиной, ты бы вставила свою писю в дырочку, которую прикрывает юбка.
Габриела: Ты знаешь, что у меня в поезде будет яблочный сок? Папа сказал, надо не забыть привезти его и Сусанне.
Я: Тебя немного пугает, если я буду только твой. Если я или папа полностью твои, к тебе внутрь попадет пися и будет делать детей, так что тебе не надо этим заниматься и вынимать материал, который у нее внутри, так что ты не будешь так ужасно переживать, но тогда ты почувствуешь, что Сусанна будет завидовать, потому что это так хорошо.
Габриела вновь принялась играть с игрушками. Все это время никаких явных проявлений тревоги не было, ее наличие можно было предположить только на основе поведения и словесных замечаний. Она играла с двумя, потом с тремя, потом с четырьмя предметами.
Я истолковал это так: она показывала мне, что может соединить двух людей и может улечься между папой и мамой, для того чтобы соединить или разъединить их, и тогда их будет трое. Но Сусанну она уже привлечь сюда не может, для четвертого места нет. Казалось, все было правильно.
Габриела: Мистер Винникотт, я пойду в туалет, я на минутку.
Габриела вышла, оставив свою сумку на полу с игрушками, проявив полное доверие. Плотно закрыла дверь (которую трудно было закрывать, когда она приходила раньше; теперь дверь починили, и она заметила перемену). Через три минуты она вернулась, снова аккуратно закрыла дверь и возобновила игру.
Габриела [засунув руку в сумку]: Положила его; куда я его положила? Куда я... [повторяла она]? Ключ должен быть здесь, внутри, но его нет. А, вот он [он лежал среди игрушек].
Она достала ключ и попробовала открыть им мою дверь (замочную скважину закрывает задвижка, а отодвинуть ее трудно, потому что краска застыла. Я попытался помочь, но безуспешно).
Я: Можно попробовать с другой стороны [снаружи].
Габриела: Но тогда я запру так, что снаружи и останусь [преднамеренная шутка]. А я хотела быть внутри. А когда попыталась бы выйти, я бы заперла ее снаружи... [подразумевая: из этого просто ничего не выйдет]. Я бы не смогла попасть внутрь, чтобы выбраться наружу. Я могу выбраться, только если запру себя изнутри. А скоро...
Я: Скоро пора будет ехать.
Габриела: Да-а. Если запру дверь снаружи, я запру тебя внутри.
Я: И я буду у тебя, как ключ в сумке. [Это вряд ли надо было говорить]. Теперь пора.
Габриела была совершенно готова ехать, собрала сумку, ключ надежно положила внутрь, в нужное отделение. Но при этом она выронила из сумки почтовую открытку. Я сказал ей об этом, и она показала мне открытку: "Кролики идут через речку; мы тоже так иногда ходим, когда гуляем". Она вышла и закрыла за собой дверь, пользуясь своим волшебным ключом, сказала "до свидания" и повторила еще раз, уже через закрытую дверь, после того как нашла своего отца и они вышли вместе.
Комментарий
Я на стуле — первый раз.
1. Тема вместилища с интернализованным объектом = удерживание и сохранение Д.В.В.
2. Представление о самой себе как о девочке в юбке.
3. Женский клиторальный онанизм.
4. Идея о том, что женщина всегда ложится (подготовка к менструальной теме).
5. Черное как отрицание отсутствия (выглядит как отрицание факта, что не видишь), покрывающее память об отсутствующем объекте.
6. Замок ее сумки. Ключ в двери. Красное на юбке (менструация). Идея о женском генитальном эротизме — влагалищном, вагинальном.
7. Предостережение относительно садистского обращения с животом олененка (или собаки).
8. Появление ребенка от мужчин. Незрелость, с которой надо мириться.
9. Тема четвертого лица — нет места для ее сестры (Сусанны).
Письмо от матери
"Я Вам очень благодарна за то, что Вы прислали мне запись Вашего последнего занятия с Габриелой. Это в высшей степени великодушно с Вашей стороны, и мне приятно, что Вы знали, какую большую радость принесет мне чтение этой записи.
Думаю, мой муж сообщил Вам по телефону, что она гораздо спокойнее после последней беседы с Вами — меньше сосет палец, очень редко допускает вспышки деструктивности, с юмором относится к своим слабостям.
На днях мне пришло в голову, что мы всегда пишем Вам о том, что не ладится с Габриелой, а не о том, как дела поправились и все встало на свои места; но в настоящий момент именно это кажется самым важным.
Мне хотелось бы сказать Вам — хотя Вы, возможно, об этом и знаете, — как то, что я Вам писала, помогло мне выразить мою растерянность и страхи, зная, что они будут приняты с полным пониманием; а также то чувство, что мы с Вами связаны. Уверена, что именно это помогло мне справиться со всеми нашими переживаниями, связанными с Габриелой, и установить правильные отношения с ней. Я очень сильно волновалась, когда родилась Сусанна — не помню, говорила ли я Вам, что у меня есть брат, которого я очень не люблю; он родился, когда мне было почти столько же, сколько было Габриеле, когда родилась Сусанна".
Письмо от матери
"Ваше письмо пришло, когда я садилась писать Вам. Габриела, кажется, чувствует себя хорошо, меньше стало этого неутешного сосания пальца, и играет она в свои собственные игры со всей душой.
Дня два-три назад она пожаловалась на то, что видит дурные сны: "Доктор Винникотт не помогает", а потом: "Как это люди ставят телевизионную антенну, когда ее снесло ветром?"
На другой день, за обедом: "Чем больше я езжу к доктору Винникотту, тем больше у меня дурных снов". Я говорю, немного напыщенно: "Наверно, они хотят тебе что-то сказать, и тебе следует их послушать". — "Не хочу". И Сусанне: "Мы пошлем доктору Винникотту нож, чтобы отрезать его сны". Мне: "А почему доктор Винникотт?" (Это она часто спрашивала). — "Потому что он и есть доктор". Потом она начинает играть на слове "док-док", что у Сусанны означает "шоколадка".
После обеда она продиктовала мне прилагаемое здесь письмо. Позднее сказала: "Доктору Винникотту это письмо покажется смешным". Я: "А ты хочешь, чтобы оно было смешным или очень серьезным?" — "Понемножку и тем и другим".
Письмо от Габриелы
(продиктованное)
"Мы пошлем Вам нож, чтобы отрезать ваши сны, и мы пошлем свои пальцы, чтобы поднимать вещи, и мы пошлем вам снежки, когда выпадет снег, чтобы их лизать, и мы пошлем Вам мелки, чтобы рисовать человечка. Мы пошлем Вам костюм, чтобы ходить в нем в колледж.
С наилучшими пожеланиями Вашим цветам, и Вашим деревьям, и Вашей рыбе в Вашем пруду.
С любовью к Вам,
Габриела".
"Мы едем к Вам с наилучшими пожеланиями в наших сердцах".
(На самом-то деле, сада у меня нет, но через выходящее во двор окно кабинета виден небольшой садик на крыше.)
Письмо от матери
"С тех пор, как я Вам последний раз писала — всего три или четыре дня назад, — Габриела очень грустит, лежит на полу и подолгу сосет палец, плачет по малейшему поводу и не может уснуть ночью. Просится срочно к Вам на прием. Несколько раз спрашивала меня, что она послала Вам в письме, которое она Вам написала, говорит, что забыла.
На другой день после того, как она написала его, лежала на полу, держа во рту палец. "Устала?" — спрашиваю ее. "Нет, мне грустно". — "О чем ты грустишь?" — "О докторе Винникотте, о писе доктора В. Я хочу к доктору В. завтра. На этот раз я взаправду скажу ему, в чем дело". — "Везет же тебе, что ты знаешь. Большинство людей не знают". — "Я не знаю, но я всегда могу сказать ему".