ПОСЛАНЕЦ: Вот это да!
ПИКАССО: Такой яркий, что, если оглянуться назад, можно будет его увидеть прямо перед собой.
ЭЙНШТЕЙН: Мне нравится это…сохраненное зрение.
ПИКАССО: Мне тоже. Когда мне стукнет 80. Сохраненное зрение.
ПОСЛАНЕЦ: Мне тоже, хотя и не представляю, что вы имеете в виду.
ПИКАССО: Надеюсь, что я не умру молодым.
ЭЙНШТЕЙН: Я тоже. (ПОСЛАНЕЦ жадно глотает из стакана).
ПИКАССО (ПОСЛАНЦУ): Ты, что ли, умер?
ПОСЛАНЕЦ: Уже достаточно давно.
ЭЙНШТЕЙН: От чего?
ПОСЛАНЕЦ: Передозировка.
ПИКАССО: Ах, эти звезды. Настоящее чудо!
ЭЙНШТЕЙН: Совсем нет. Это обычное дело. Чудо случится, если, например, звезды сами по себе перестроят свой путь и напишут в небе наши имена. (Все трое с надеждой смотрят на небо).
ПИКАССО: Бог мой!
ЭЙНШТЕЙН: И впрямь чудо…
ПОСЛАНЕЦ: Как в Лас-Вегасе.
ПИКАССО: Вон, мое имя.
ЭЙНШТЕЙН: А вон, мое. И написано правильно.
ПИКАССО (ПОСЛАНЦУ): Что-то твоего не видно.
ПОСЛАНЕЦ: Оно там. Над вашими двумя и в три раза крупнее.
ПИКАССО: А…
ЭЙНШТЕЙН: Хм — м…
ПОСЛАНЕЦ: Привыкайте, джентльмены. Так уж это работает. (Пауза).
ПИКАССО: Я бы хотел иметь много времени, чтобы сделать много вещей.
ЭЙНШТЕЙН: Самое лучшее на свете — делать вещи.
ПИКАССО: Я хочу оставить мир, который покоится на красоте.
ЭЙНШТЕЙН: Я хочу вернуть назад на дерево яблоко Ньютона.
ПОСЛАНЕЦ: Я хочу завоевать их всех с помощью радио.
ПИКАССО: Я хочу, чтобы они познали тысячелетнюю нежность в женщине, расчесывающей свои волосы.
ЭЙНШТЕЙН: Я хочу, чтобы они приняли идею о распространении света до границ Вселенной.
ПОСЛАНЕЦ: Я хочу, чтобы нынешней ночью они не были одиноки.
ПИКАССО: Я думаю, надо произнести тост.
ЭЙНШТЕЙН: Есть идея?
ПИКАССО: Отличная идея.
ПОСЛАНЕЦ: Уверены?
САГО: Говори.
ФРЕДДИ: Я налью.
ГАСТОН: Я выпью.
ЖЕРМЕН наполняет стаканы, раздает их собравшимся. Все это — в тишине.
ПИКАССО: Предлагаю выпить за двадцатый век…
ГАСТОН: Почему за двадцатый?
ПОСЛАНЕЦ: Я знаю, почему.
ФРЕДДИ: И?
ПОСЛАНЕЦ: Потому, что в двадцатом веке достижения художников и ученых превзойдут достижения политиков и правительств.
ГАСТОН: Поживем, увидим.
ПОСЛАНЕЦ: Даю голову на отсечение.
ФРЕДДИ: Я знаю, что он имеет в виду.
ГАСТОН: Ты всегда знаешь, что каждый имеет в виду. Ну, и что же он имеет в виду, Фредди?
ФРЕДДИ: Он имеет в виду то, что в двадцатом веке ни одно из политических движений не будет ярче движений линии на бумаге (указывает на ПИКАССО), нот на нотном стане (указывает на ПОСЛАНЦА), мыслей в голове (указывает на ЭЙНШТЕЙНА).
ЖЕРМЕН (ПИКАССО): Понимаешь теперь, что я имела в виду?
ФРЕДДИ: Я сделал, что мог. Я скажу тост. Вы все, хорошие ребята. (Идет вперед, раскинув руки и раскачиваясь, как маятник). Маятник качнулся влево… (Указывает на ГРАФИНЮ).
ГРАФИНЯ (пожимая плечами): Маятник качнулся вправо (Указывает на ГАСТОНА).
ГАСТОН: Прошлое тащилось на лошадях… (Звуки одобрения).
ЭЙНШТЕЙН: Будущее будет лететь со скоростью света. (Все говорят «да». Очередь за БИГМЭНОМ).
БИГМЭН: Кокосовые орехи… (Больше ничего не может сказать. ФРЕДДИ выходит вперед).
ФРЕДДИ: С ошибками прошлого покончено. (Все одобрительно шумят: «Да»).
ПИКАССО: Модернизм вступает в свои права. (Энтузиазм растет).
БИГМЭН (выходит вперед): Пеликан смешон…(Вновь ничего не может придумать. Садится).
САГО: Скажем «прощай» веку безразличия… (Все: «Внимание, внимание!» САГО поворачивается к ПОСЛАНЦУ).
ПОСЛАНЕЦ: Скажем «привет» (все в предвкушении) веку (энтузиазм растет, стучат стаканы) печали. (На слове «Печали» все замолкают и смотрят на ПОСЛАНЦА. Минутное замешательство, растерянность. И снова продолжают).