Инноченцо удалился, и я снова обратил взгляд на тексты Хэвлока, основательно и дотошно изучавшего нравы пылких сицилийцев. Откуда мне было знать, что мой пылкий сицилиец рассказывает официантам, что у мистера Даррелла есть девять томов о сексе — рекордная цифра для постояльцев любой гостиницы в мире. Сия новость распространилась со скоростью степного пожара. Когда во второй половине дня я вернулся из очередного похода в магазины, сразу два швейцара поспешно открыли мне двери, а за стойкой, ослепительно улыбаясь, собрался целый цветник из прелестных регистраторш. Столь неожиданный энтузиазм слегка озадачил меня, однако мне не пришло в голову связать его с тем фактом, что в моем владении находились девять томов Хэвлока Эллиса. Поднявшись в свой номер, я заказал по телефону чай и лег на постель с книгой. Вскоре явился с моим заказом дежурный официант Гэвин, высокий, стройный молодой человек с изящным профилем, большими голубыми глазами и шапкой белокурых волос, напоминающих нечесаную гриву арабского скакуна.
— Добрый день, — сказал он, уставясь на мою книгу.
— Добрый день, Гэвин, — отозвался я. — Поставь чай на стол, если не трудно.
Он выполнил мою просьбу и остался стоять, глядя на меня.
— Да? — спросил я. — Тебе что-нибудь нужно?
— Это у вас та грязная книга?
— Грязная! — возмутился я. — Это Хэвлок Эллис, крупнейший специалист по психологии секса. Грязная книга — скажешь тоже!
— Ну да, — настаивал Гэвин. — Я насчет секса.
— Секс, что бы ни думали англичане, отнюдь не грязный предмет, — резковато ответил я.
— Ну, понимаете… я знаю, что это не так, — уступил Гэвин. — Но, понимаете… я хотел сказать… все думают так, разве нет?
— К счастью, существует небольшое меньшинство, придерживающееся других взглядов, — возразил я. — Надеюсь, ты принадлежишь к этому меньшинству.
— О да. Я хотел сказать, что я всецело за секс, да. По-моему, так всякий волен делать, что хочет, в каком-то смысле. Конечно, кроме того, что не положено… сами понимаете, например, одурманивать девушек и отправлять их в такие места, как Буэнос-Айрес…
— Верно, — серьезно согласился я. — В сексе тоже все должно быть честно.
Он прерывисто вздохнул, перебирая пальцами салфетку. Его явно мучила какая-то проблема.
— Ну и что там говорится? — спросил наконец Гэвин.
— О чем?
— О сексе, конечно.
— Какой именно аспект тебя интересует?
— Как это понимать — аспект? — озадаченно справился он.
— Ну, ты хочешь что-то узнать про обычный секс или про лесбианство, гомосексуализм, садизм, мазохизм, онанизм?
— Ух ты! — воскликнул Гэвин. — Он про все это пишет? Честно?
— Честно, — ответил я. — Все это разные виды секса.
— Силы небесные! Да-а-а… Что ж, наверно, вы правы. Сам живи и другим не мешай, как говорится.
— Вот именно.
Гэвин завязал узелок на салфетке и похлопал им по ладони. Ему не терпелось о чем-то спросить.
— У тебя есть проблемы? — спросил я.
Он вздрогнул.
— У меня?! — Он попятился к двери. — Ничего подобного! У меня никаких проблем. У меня? Никаких.
— Стало быть, доктор Хэвлок Эллис не может тебе помочь?
— Нет-нет… То есть… У меня нет проблем. Какие бывают у некоторых людей. Я зайду за подносом попозже, ладно?
Он поспешно удалился.
И я представил себе, что вести о Хэвлоке Эллисе сейчас взбудоражат всю гостиницу, как будоражат джунгли сигнальные барабаны. Попивая чай, я ждал, что последует дальше. Не прошло и часа, как снова появился Гэвин.
— Как вам чай? — справился он.
Прежде Гэвин никогда не спрашивал меня об этом.
— Спасибо, все в порядке, — ответил я выжидательно.
Гэвин помолчал, ловко вертя поднос на одной ладони.
— Прочитали еще? — спросил он наконец.
— Несколько страниц.
Он надул щеки, вздохнул.
— Должно быть, это подходящая книга для человека, у которого… ну, есть проблемы?
— Очень полезная. Он обо всем судит здраво, так что у человека не возникает комплекса вины.
— Ну да… это хорошо. Комплексы — это плохо, верно?
— Очень плохо. Даже вредно для человека.
Опять наступило молчание. Гэвин перебросил поднос с левой ладони на правую.
— Да-а-а… — протянул он задумчиво. — Есть у меня один друг, страдает от комплекса.
— В самом деле? И что же это за комплекс?
— Ну, я даже затрудняюсь объяснить. Он совсем недурен собой, как говорится… Словом, парень хоть куда. И девушкам нравится, да. По правде говоря, так две даже передрались из-за него, — не без гордости сообщил Гэвин. — Две португальские горничные… Здорово потрепали друг дружку. Вцепились в волосы, били кулаками. Больно они вспыльчивые, эти иностранки, верно?
— Очень вспыльчивые, — подтвердил я. — Это и есть проблема, которая мучает твоего приятеля? Слишком много пылких португальских девушек просятся к нему в постель?
— Нет-нет! Нет… нет… не в этом дело. Понимаете, они ему не нравятся.
— Ты хочешь сказать, что у него уже есть подружка?
— Нет-нет! Дело в том… ему не нравятся девушки, понимаете? — с отчаянием выпалил Гэвин. — То есть ему не нравится… ну, понимаете… возиться с ними.
— Ты хочешь сказать, что ему нравятся парни?
Он покраснел.
— Ну, как бы это сказать… ну, он говорит… понимаете, что возился с некоторыми парнями… ну, и он говорит…
Гэвин совсем растерялся.
— Говорит, что предпочитает их девушкам? — спросил я.
— Ну… да… что-то в этом роде. Так он говорит.
— Что ж, в этом нет ничего дурного. Его это беспокоит?
— Вы хотите сказать, что можно жить… со странностями, и ничего?
— Если человек таким уродился, это вовсе не грех. С этим ничего не поделаешь, как нельзя изменить цвет глаз.
— О! — произнес Гэвин, пораженный таким суждением. — Ну да… Пожалуй что и впрямь нельзя.
— Твой приятель хотел бы одолжить Хэвлока Эллиса, посмотреть, что тот говорит о гомосексуальности?
— Думаю, хотел бы, — нерешительно ответил Гэвин. — Скорее всего, да. Я… гм, спрошу его и скажу вам.
— Не хочешь прямо сейчас взять книгу на всякий случай?
— Ну… — он уставился на том, который я ему протянул, — ну, пожалуй, я мог бы ее взять… на случай, если он станет читать… н-да, я мог бы… и сразу верну. Хорошо?
— Хорошо, — ответил я. — Только скажи ему, чтобы не залил книгу пивом.
— Нет-нет, — заверил он, зажав книгу под мышкой и направляясь к двери.
— Не залью.
И мой первый пациент удалился.
Утром пятого дня моего пребывания в гостинице Гэвин принес в номер завтрак с беспечным видом.
— Ну? — спросил я. — Моя книга утешила твоего друга?
— Моего друга? — недоуменно воскликнул он.
— Ну да. Твоего друга с комплексом.
— А, его… Ну да… он говорит, книга очень интересная. Я и сам ее полистал. Очень интересно. Дело в том… он пишет об этом очень разумно… не внушает человеку, будто он последняя дрянь, так сказать.
— И правильно делает, — отозвался я, попивая чай.
— Да. Только вот что должен сказать вам — девушки в регистратуре прямо вне себя от того, что у него там говорится о лесбиянках.
— Ты давал книгу им? Ты понимаешь, что управляющий выставит меня из гостиницы, если поймает тебя, а сам ты будешь уволен за распространение порнографии.
— Да не поймает он меня, — возразил Гэвин пренебрежительно.
— Ну, и что говорят девушки из регистратуры? — поинтересовался я, представляя себе, какие опасности могут подстерегать меня на первом этаже.
— Вы Сандру знаете? Блондинку? Довольно симпатичную такую? Так вот, она снимает квартиру вместе с Мэри… С толстушкой, которая носит очки. Так вот, прочитав эту книгу, Сандра заявила, что будет жить отдельно. Дескать, она все время спрашивала себя, с чего это Мэри всегда напрашивается потереть ей спину в ванной, а теперь поняла и больше не желает ничего подобного. Мэри жутко расстроилась… плачет без перерыва и все твердит, что никакая она не лесбиянка. Мол, человеку трудно самому мыть себе спину, и она только хотела помочь Сандре, а та говорит, что ей хватает проблем со своими дружками без того, чтобы Мэри лезла к ней в ванную.