Стояла черная южная ночь. Вокруг на все голоса стрекотали цикады. Было так спокойно вокруг. «Ну, слава богу, наверное, все», — подумал я. Но это было лишь начало.
— Будем составлять протокол, — впервые произнес второй, молчаливый.
Полицейский достал откуда-то небольшую как бы фанерку, к которой была прицеплена пачка больших листов форменных бланков, достал листочки копировальной бумаги и вложил два. Процедура составления протокола сначала напоминала наш технический осмотр машины. Полицейские открывали капот и искали в свете фонариков номера шасси, номера кузова, мотора. Все это записывалось в протокол.
— Ну а теперь садитесь в нашу машину. Будем разговаривать.
И я полез на середину широкого сиденья полицейской машины. Новые мои знакомые расположились по краям.
— Мистер Зотиков, от имени полиции штата Нью-Гемпшир вы обвиняетесь в том, что нарушили закон штата Нью-Гемпшир и федеральный закон. Вы ехали по шоссе со скоростью восемьдесят миль в час, а максимальная допустимая скорость — пятьдесят пять. Посмотрите на наш радар, вы видите, где зафиксировалась стрелка.
Я молчал.
— Вы совершили преступление! — продолжал с пафосом полицейский. — Поэтому двадцать четвертого июля в десять часов утра вы вызываетесь в суд столицы штата город Конкорд. Получите экземпляр протокола.
— Это невозможно. Я не могу явиться в суд двадцать четвертого, я иностранец и улетаю из Америки на десять дней раньше этого срока…
— Что?! — опять вспыхнул молодой. — Вы нарушили закон, а теперь хотите показать еще и неуважение к суду Соединенных Штатов! Я не советую вам связываться с судом Соединенных Штатов. Ведь вы, наверное, когда-нибудь вернетесь сюда, и тогда вас сразу найдут, и у вас будут неприятности.
Я знал, что он говорит правду. Месяц назад я на час оставил эту же машину у обочины дороги в городке Ниагара-Фолс (фолс — значит водопады), а когда вернулся — под поводком стеклоочистителя на ветровом стекле была прижата большая, сложенная вдвое бумага. В ней говорилось, что я нарушил правила стоянки автомобиля и имею в связи с этим три возможности: первую — явиться в суд городка Ниагара-Фолс и доказать свою невиновность; вторую — признать себя виновным и заплатить шесть долларов суду городка, отправив в его адрес чек на шесть долларов в первые три рабочих дня с момента нарушения. Третьей возможностью было — заплатить двенадцать долларов после трех дней со времени происшествия. А дальше было написано крупным шрифтом, что, если в течение месяца вы не воспользуетесь этими тремя возможностями, полиция всего штата Нью-Йорк, куда входил городок, объявит ваш розыск, как преступника. Помню, что я не стал ждать трех дней, расписался в графе «Виновен» и отправил чек в городок Ниагара-Фолс в тот же день…
«Да, надо что-то предпринять», — подумал я, а вслух сказал:
— И все-таки, сэр, я не смогу быть в суде в это время. Через десять дней я должен быть у себя в стране. В моей стране тоже строгие порядки, и если я должен вернуться туда четырнадцатого, то я и вернусь четырнадцатого, что бы ни произошло.
— Откуда вы? — спросил полицейский без особого, впрочем, интереса.
— Советский Союз, Москва, — как можно спокойнее ответил я.
— Из Советского Союза? — удивился молодой полицейский. — Минуточку. Дайте нам снова ваши армейские права.
Я знал, почему он спрашивал их. Ведь в обычных правах, которые являются главным удостоверением личности в Америке, написано очень немного: место вашего жительства в Америке, время рождения, пол, вес и рост. Ну и конечно же «первое имя», что соответствует нашему имени, и «последнее имя» — по-нашему фамилия, да фотокарточка — правда, цветная. Другое дело армейские права. В армейских правах кроме граф «цвет волос» и «цвет глаз» были еще две: место рождения и номер социального страхования. В первой из этих граф у меня стояло «Москва, СССР», во второй — вместо длинного обычного номера стояло просто «нет». Но ведь номер социального страхования является главной учетной карточкой, как бы незримым паспортом или отпечатком пальцев любого гражданина США, ведь где бы этот гражданин ни работал, часть денег из любого его заработка идет в виде вклада в его страховку с тем самым номером социального страхования на случай болезни, увечья, старости. Ну, а уж если этот иностранец родился в Москве — отсюда недалеко до вывода, что он и сейчас, по-видимому, является гражданином этой страны.
— Но ведь машина, на которой вы едете, принадлежит армии США. Как получилось, что вы на ней ездите и имеете права на ее вождение?! — почти выкрикнул полицейский.