Ничего иного дрозденку не оставалось, как отыскать узенькую щелку в двери и любоваться ромашкой издали. Ах! Как же ему хотелось погладить ее лепесточки, ее замечательную желтую шапочку, ее тонкий упругий стебелек! Как было бы хорошо подружиться с ее многочисленными друзьями! Она отнюдь не одинока! Сколько же у доброй ромашки друзей?! Первым к ней пожаловал полосатый шмель, он добродушно гудел, похлопывая себя по бокам слюдяными крылышками и смешно топорщил усы, затем прилетела красная божья коровка, чтобы поделиться лесными новостями, прогнать злую тлю, которая больно щипала листья ромашки, а потом с мохнатой ели на прозрачной ниточке спустился изумрудный паучок, из трав прискакал рыжий кузнечик, погостила стайка бабочек, и со всеми славная ромашка была приветливой и ласковой, только маленького Пико, запертого в доме, она не могла одарить своей солнечной улыбкой.
Прошло много дней, а там и осень пришла. Родители по-прежнему перед тем, как уйти, вешали на дверь замок, и Пико, глядя в щелочку, видел как ромашка каждый день роняет на землю по одному белому лепестку. Когда же ветер, сломав стебель цветка, унес последний, опечаленный дрозденок забился в угол, и в его сердце надолго поселилось горе, ведь он не знал, что с приходом весны, под теплым солнышком, вновь оживет его подружка и вновь улыбнется миру. Ему казалось, что ромашка погибла из-за него, ведь он так и не сказал ей, что никакой она не сорняк, а самый прекрасный цветок на свете.
Целых две недели бедный дрозденок не мог ни пить ни есть, он едва не умер. Растерявшиеся родители теперь наперебой упрашивали Пико хоть часок погулять во дворе и дали слово, что никогда, никогда больше не станут вешать на двери злополучный замок. Они даже разрешили сыну шепотом сказать немножечко правды, но все эти заманчивые предложения разбивались о горестное молчание Пико — лежа в колыбели, свесив на тонкой шейке голову, Пико лишь грустно вздыхал, и из его полных тоски глаз так и сыпались на пол крупные, как вишни, слезы. И вот однажды, когда силы покинули дрозденка и его накрыл пуховым одеялом добрый дядюшка Сон, он вдруг увидел, как над его колыбелькой склонилась живая ромашка.
— Не печалься, дружок! — сказала она, заглядывая Пико в лицо. — Я всегда знала, что я — полевой цветок. Мне жаль дроздов, и я на них ничуть не обижаюсь. Ведь глупость дроздов делает их такими беззащитными, они и вправду не понимают, что если ручей назвать пустыней, то от этого он не перестанет журчать по камешкам и не наполнится песком вместо воды. Конечно, несправедливое слово может ранить кого угодно, но должна тебе сказать, что, к счастью, растения умеют защитить себя от этой напасти. Выздоравливай поскорее, малыш. Тебе предстоит совершить много славных дел и мы еще не раз с тобой повстречаемся.
После этих замечательных слов ромашка обняла своими белоснежными лепестками горячую голову Пико и нежно поцеловала ее.
Надо ли говорить, что, проснувшись, дрозденок немедленно выздоровел, чем несказанно обрадовал родителей. К тому же выздоровление Пико было как нельзя кстати. Дело в том, что каждую осень в определенный день жители Врунглупии отмечали Праздник Прекрасной Глупости. Торжество проходило на огромной площади перед королевским дворцом, и каждый дрозд в этот день мог увидеть и услышать самые выдающиеся глупости королевства. Пико выздоровел за три дня до этого события, и родители дрозденка очень надеялись, что на празднике их сын непременно поглупеет. Ведь любому дрозду известно, как сильна общая глупость, она столь заразительна, что распоследний неумеха не устоит и вместе со всеми обязательно прокричит какую-нибудь хорошую глупость. А ведь стоит только начать! Как раз из неумех и получаются самые знаменитые глупцы королевства. А раз так, то чем Пико хуже других? Нет, нет, их сын ничуть не хуже других! И Праздник Прекрасной Глупости это подтвердит! Рассуждая таким образом, родители дрозденка в предвкушении своего счастья чуть ли не танцевали. У них было только одно единственное желание — скорей бы, скорей наступил Праздник Прекрасной-Глупости.
Магистр умолк, и я, взглянув на потухшую трубку кальяна, понял, что первая история о дрозденке Пико окончена. Сам магистр уже был на ногах и с любопытством посматривал в мою сторону.
— Что ж! — вздохнул я, покидая на время домик Пико, куда перенес меня чудесный рассказчик. — Скажу откровенно. Мне очень понравился маленький герой вашего повествования. Но, признаюсь, мне отчего-то грустно и тревожно. По всему видно, что, кроме ума, Бог наградил кроху добрым сердцем. У нас, у людей, добрый человек никогда не бывает счастлив. Более того, добрый человек, многоуважаемый магистр, кроме насмешек ничего иного у окружающих не вызывает и нередко принимается за простофилю.
— Ах, сударь! Прискорбно слышать! — с видимым огорчением воскликнул магистр. Звеня колокольчиками своих удивительных башмачков, он сделал несколько шажков и продолжил. — Да, в вашем мире почему-то принято считать доброго человека дураком. Но, сударь, разве вы не допускаете мысли, что это одно из самых глубоких заблуждений? И заметьте — заблуждений взрослых людей. Потому что любое дитя, будь то мальчик либо девочка, с удовольствием вам объяснит, что возможность поделиться с другими игрушкой, книжкой, или плиткой шоколада делает их немножко, но счастливее и, представьте — умнее. Это так просто!
— Милый магистр! Ваша наблюдательность не знает границ. Вы, конечно, в который раз оказались правы. Но вот что странно! Все люди когда-то были детьми. Отчего же то, что было в детстве таким простым и понятным, во взрослой жизни становится недоступным для ума и сердца? Нельзя же в самом-то деле полагать, что ребенок мудрее взрослого человека!
— Как? — сложив на груди крылышки, разочарованно, так мне показалось, протянул магистр. — Уж вам-то, сударь, стыдно подвергать испытаниям на прочность столь очевидную истину. Ну, конечно, конечно, дети мудрее взрослых!
— С вами трудно спорить. Однако мне не терпится услышать следующую историю о Пико. Не будете ли вы так любезны, многоуважаемый магистр, пойти навстречу моему скромному желанию и разжечь вашу изумительную во всех смыслах трубку?
— Извольте, — довольно сухо сказал магистр, отступая и отвешивая поклон, и я, не успев как следует обдумать ставшее очевидным нарушение с моей стороны этикета, тотчас оказался перед дворцом короля Пищурха.
Вторая трубка магистра, в которой рассказывается о Празднике Прекрасной Глупости
Итак, день, который с таким нетерпением ожидали родители Пико, наконец-то наступил. Накануне торжества, по издавна заведенному порядку, в газетах опубликовали имена всех жителей Врунглупии — напротив каждого имени стоял номер и цвет. Номер обязывал подданных короля Пищурха занимать на дворцовой площади строго определенное место, так как площадь заблаговременно была поделена на тысячи квадратиков, и все они были пронумерованы. А цвет упоминался для того, чтобы даже самый маленький дрозденок знал, какого цвета башмачки ему необходимо обуть перед тем, как выйти из дома и отправиться на встречу с королем.
Но не будем забегать вперед. Вот-вот откроются ворота самой высокой башни и на подвесную дорогу въедет золотая карета короля Врунглупии. Слышите: умолкли барабаны и заиграли трубы герольдов. Это означает не что иное, как то, что Праздник Прекрасной Глупости начинается.