…Папа говорит:
– Как тебе повезло, Зинаида! Ты можешь стать великой баскетболисткой!
Но я не хочу быть великой баскетболисткой. И даже просто баскетболисткой. Я хочу быть девочкой среднего роста.
Теперь вам понятно, почему мне хотелось бы жить в большом городе? В Москве, Санкт-Петербурге или хотя бы в Новосибирске? Да потому что там людей много! И высоких – тоже! И я бы шла по улице гордо подняв голову, с такой прямой спиной, что на ней можно гладить бельё! И уж тогда бы я точно не чувствовала себя Эйфелевой башней!
Ужас, летящий в ночи
Как курица лапой
– Нет, это не укладывается ни в какие рамки! – сказала Изольда Романовна. – Смирнова, подойди ко мне! Встань рядом! Та-ак… А теперь прочитай, что здесь написано!
Я вышла к доске. Изольда Романовна протянула мне тетрадь.
– Площадь! – бодро отрапортовала я, глядя на свои каракули.
– А это?
– А это… столб. Кажется…
– Вот то-то же, кажется! А мне кажется, что это – кровать.
– А может, это магазин? – подал свой голос Стрельцов-Удальцов.
– Помолчи, Стрельцов! В общем, Смирнова, у тебя не почерк даже, а…
– Ужас, летящий в ночи! – подхватил Стрельцов-Удальцов.
– Садись, Смирнова!
Я двинулась к своей парте и не сразу увидела подножку Стрельцова-Удальцова, а когда увидела, было уже поздно: сохранить равновесие мне не удалось. Я не просто упала, а грохнулась на пол под хохот всего класса. Со стороны, возможно, это было очень смешно, только вот мне было не до смеха.
– Смотреть надо под ноги, Смирнова! – веселился Стрельцов-Удальцов. – Раззява!
– Ну, Зинка, ты как всегда! – пропищала Сыромятникова.
– В своём репертуаре! – поддержала её Жеребцова.
– Послушай, а без подножек нельзя? – возмутился Дондоков.
– Ой, да и без подножки было бы то же самое! – ответил Стрельцов-Удальцов.
Что правда, то правда. Я и на ровном месте могу растянуться. И всё-таки слова Стрельцова-Удальцова разозлили меня. Достал уже со своими подножками и приколами. Вскочив, я схватила с чьей-то парты учебник и изо всех сил треснула его по голове.
– Успокойся, Смирнова! – приказала Изольда Романовна. – Никто не виноват в том, что пишешь ты как курица лапой. Да сядь, что стоишь как…
– Телевышка! – выкрикнул Стрельцов-Удальцов.
– Всё! – совсем уже рассердилась Изольда Романовна. – Посмеялись и хватит.
Под стихающий хохот одноклассников я плюхнулась на стул.
– Увы, почерк исправить практически невозможно, – продолжала учительница. – Тут уж ничего не поделаешь. А вот почерк Иры Ильиной – это чудо!
И она ласково улыбнулась Ирке.
«Чудо, – подумала я, садясь за парту, – просто Ирка родилась с таким почерком – вот тебе и чудо!»
Улитка, сидящая в гнезде
Расстраиваться из-за того, что Изольда Романовна назвала мой почерк каракулями, я не стала. Ещё чего не хватало! А вот дурацкая реплика Стрельцова-Удальцова про «ужас, летящий в ночи» вывела меня из себя. Так же как и то, что в пример опять поставили Ирку Ильину! Везде эта Ирка! Не много ли для одного человека: и красавица, и умница, и почерк у неё самый-самый…
– Итак, последнее сочинение показало, что все вы неплохо разбираетесь в теме, – продолжала Изольда Романовна. – Меня порадовали работы Сыромятниковой и, разумеется, Иры Ильиной. Работа Смирновой тоже была бы неплохой, если бы не одно «но», о котором я уже говорила…
Я написала на листке «Ужас, летящий в ночи» и… о ужас-ужас! Получилось «Улитка, сидящая в гнезде». Выходит у меня в самом деле безобразный почерк! А я ведь и не задумывалась об этом. Почерк да и почерк. А оказывается, это «ужас, летящий в ночи».
Что же делать? Изольда Романовна только что сказала, что почерк исправить практически невозможно. А вот родители говорят: человек может добиться всего, чего захочет. Кому верить?
– Тема сегодняшнего урока… – продолжала Изольда Романовна, но я её уже не слушала. Мой мозг был занят другим. Нужно было решить – оставить свой почерк каким есть, или же научиться писать так же, как Ирка, а может, ещё лучше. Назло Стрельцову-Удальцову. Пусть только попробует тогда сказать, что мой почерк – это ужас, летящий в ночи!