Углубленный в себя, отрешенный ото всего внешнего взгляд, совершено не подходящий к парадному портрету, и плотно сомкнутые губы неожиданно придают симпатичному лицу еще большую привлекательность. В одной руке Лаура держит веер из перьев, в другой, облокотившись на столик, — небольшой молитвенник. В образе юной дамы сошлись прелесть цветущей молодости, не чуждой присущих этому возрасту радостей, с серьезностью и зрелым, пытливым умом. Интерес к человеческой природе и неоднозначным героям, проявившийся в портретных работах Лотто, стал движущей силой данного вида искусства в следующем, XVII, веке.
Сюжет данной картины основан на библейской истории о нахождении Моисея. Фараон приказал бросать в реку всех еврейских младенцев мужского пола, но мать будущего пророка положила новорожденного сына в корзину и спрятала ее на берегу реки. «И вышла дочь фараонова на реку мыться; а прислужницы ее ходили по берегу реки. Она увидела корзинку среди тростника и послала рабыню свою взять ее. Открыла и увидела младенца; и вот, дитя плачет; и сжалилась над ним, и сказала: это из Еврейских детей» (Исход, 2:5–6).
Живописец венецианской школы, находившийся под влиянием искусства Джорджоне, Тициана и Доссо Досси, маньерист Бонифачо Веронезе необычно трактовал данный сюжет. Прежде всего он представил его в виде многочисленных сцен. Центральная относится непосредственно к библейскому рассказу: египетской царевне подносят найденного малыша, на которого с интересом взирают придворные. Разворачивающееся действие напоминает пикник знатных венецианцев, выехавших на природу. Слева прилегла на траву влюбленная пара, поодаль пирует небольшая компания, мужчина и женщина прогуливаются под сенью деревьев. За рекой скачут всадники, бегут борзые — идет охота, несколько людей на конях собираются принять участие в этом привычном для аристократов занятии. В правой части картины дамы и кавалеры музицируют, два мальчика ведут собак, а карлик играет с обезьяной.
На всем изображенном лежит печать придворного искусства, что видно в многочисленных деталях богатого быта, в занятиях персонажей и галантности сцен. Фигуры людей полны того внешнего и внутреннего изящества, которое отражал в своих работах художник: достаточно посмотреть, как волнообразно изогнута фигура царевны, как красив силуэт полулежащей рядом с возлюбленным женщины, как грациозна присевшая перед своей госпожой и протягивающая ей младенца рабыня. Образы персонажей выглядят идеальными, но многие отмечены индивидуальными чертами, например стоящий позади фараоновой дочери полный мужчина в бархатном плаще и красной шапке. Женские лица у Бонифачо Веронезе утонченны и прелестны, а в целом облик каждой из них наделен той легкой, возвышенной чувственностью, которую любили привносить в свои полотна художники Венеции.
Портретное творчество Аньоло Бронзино демонстрирует не только виртуозное владение живописной техникой и умение создать парадное изображение знатного заказчика, оно является примером того, как изобразительное искусство Возрождения плавно перетекало в искусство Нового времени.
Бронзино написал портрет-аллегорию, придав представителю знатной генуэзской фамилии, бравому адмиралу Андреа Дориа, образ Нептуна, бога морей, коих заказчик полотна избороздил немало. Дориа стоит полуобнаженным, с атрибутом названного божества — трезубцем — в руках, позади него корабельный канат и парус. Поза адмирала-Нептуна величественна, его торс и руки бугрятся мускулами, и несмотря на то, что мастер передал особенности немолодого тела, оно идеализировано: на момент создания полотна Дориа было больше восьмидесяти лет. Стремясь наделить портретируемого сходством с Нептуном, каким его представляет мифология, художник придал лицу модели выражение грозной силы. Но Бронзино уловил перемену в самоощущении современников, поэтому даже в парадном, к тому же аллегорическом портрете во взгляде его героя видна та напряженная и не находящая выхода рефлексия, что и у других запечатленных живописцем людей.