ДЭВИД ГИЛМОР: Он не хотел, чтобы группа продолжала свою деятельность, основываясь на тандеме Уотерс/Гилмор; он хотел, чтобы группа продолжала работать, основываясь только на Роджере Уотерсе — единственной творческой силе. Он не хотел, чтобы я был ее частью, вот почему мне было так тяжело перед тем, как он ушел. И причина его нежелания, чтобы мы продолжали, состояла в том, что он хотел уйти под именем «Роджер Уотерс из «Pink Floyd», написанным большими буквами на его знаменах, и тем самым совершив что-то вроде кражи названия группы.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Однако на своих сольных альбомах он не выглядит самовлюбленным маньяком. Он не вербует приверженцев, на обложках нет ни одной его фотографии.
ДЭВИД ГИЛМОР: Он — самовлюбленный маньяк, каким бы специфическим образом это ни выражалось.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Но он в конце концов смягчился и позволил вам работать под именем «Pink Floyd».
ДЭВИД ГИЛМОР: Полагаю, его адвокаты убедили его, что у него нет шансов на победу, и, как бы то ни было, в конечном счете мы выплатили ему все долги. Это было судебное дело, в котором у него не было никаких шансов выиграть. На каком основании ты покидаешь предприятие, которое успешно работало длительное время, и затем заявляешь тем, кто остался, что они не имеют на это права?
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Как говорится, сила группы — в ее участниках.
ДЭВИД ГИЛМОР: Что означает — если группа продолжает жить, то это хорошо. Никто из нас в действительности не спорит по этому поводу. Дело в том, что я не устал от группы, это моя профессия. Нику группа тоже пока не надоела. Почему же мы не должны работать в ней больше? Хороша она или плоха — это к делу не относится, я так думаю.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: В самом деле?
ДЭВИД ГИЛМОР: Да. Хороша ли она, многим ли людям она нравится — это другой вопрос. Если они ее так уж не любят, пусть не покупают новые диски и билеты на концерты. Но никто не смеет приказывать мне прекратить в ней работать. Я делаю все возможное, чтобы группа была хорошей, чтобы выходили альбомы и мы выступали с концертами. До сих пор не понимаю, почему меня уговаривают отказаться от того, чему я отдал много лет своей жизни, только потому, что какой-то парень больше не желает этим заниматься.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Если только не учитывать то обстоятельство, что вы оба могли бы заняться сольными карьерами и оставить «Pink Floyd», вашу творческую лабораторию, в прошлом, в качестве золотого периода вашей истории.
ДЭВИД ГИЛМОР: Да-да, совершенно верно, я мог бы так поступить. Но зачем? Почему я должен так делать? Это очень трудно — достичь в сольной карьере такого уровня, какого достиг «Pink Floyd».
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Но даже если так, не было ли последнее турне — поездки, борьба с уотерсовскими запретами, тревога по поводу того, примет ли группу публика, — попыткой как «выпустить пар», так и прозондировать почву насчет продолжения работы в одиночку?
ДЭВИД ГИЛМОР: Я не хотел продолжать работать в одиночку! Я очень люблю «Pink Floyd». Мне нравится в нем играть, и я считаю, что должен продолжать в том же духе. И вернуть в группу людей, которые были там неугодны при прежнем лидере. Придется написать целую книгу, чтобы рассказать о том, что происходило внутри нашей группы, о мании величия Роджера в последние годы, а также о том, как он психологически воздействовал на всех нас. Для него жажда власти важнее, чем что-либо еще, — важнее, чем порядочность, это вне всяких сомнений.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Как же так? Он ведь отдал много денег на благотворительность. А одним из симптомов мании величия является невероятная жадность.
ДЭВИД ГИЛМОР: Какие это деньги он отдал на благотворительность?
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Доходы с концерта у Берлинской стены.
ДЭВИД ГИЛМОР: Ты считаешь, концерт принес много денег?
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Конечно. Права на телетрансляцию и продажа дисков принесли значительный доход. То была грандиозная вещь.
ДЭВИД ГИЛМОР: То была грандиозная вещь, ты прав. И, насколько я знаю, расходы на ее постановку были огромны, а доходы весьма скромны, и альбом разошелся не очень хорошо. Права на телетрансляцию были проданы в самый последний момент за очень низкую цену, поскольку их нелегко продать, уверяю тебя. (Хихикает.) Есть множество историй о людях, которым за них не заплатили. Извини, я не хочу слишком глубоко влезать в это, но подозреваю, что поводом поставить спектакль «The Wall» в Берлине была не благотворительность. Не думаю, что благотворительность заставит Роджера сделать хоть что-нибудь.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: После телетрансляции тебе заплатили авторские отчисления за пару-тройку твоих песен, использованных на этом концерте?