— А зачем, вашсвет, охотникам рога и шкуры убитых зверей? — ответил унтер. — Память о победе. Я таких уже встречал. За трофеем не то что в лагерь врага, к черту на рога полезут.
— Значит, охотник, — медленно произнес Кондрат, прокручивая новую информацию в голове.
Она ему не понравилась. Впрочем, это уже начинало входить в привычку.
Глава 8
Кондрат провел ночь без сна, лишь ненадолго забывшись перед самым рассветом. Большую часть времени он просто нервничал. Да еще и управляющий подлил масла в огонь, очень вежливо попросив не превращать вверенную ему мызу в поле боя. Кондрат заверил его, что у него подобного и в мыслях не было, чем малость успокоил человека, но сам-то он понимал, что окончательное решение этого вопроса отнюдь не за ним, и это тоже не способствовало спокойной ночи.
Федор разбудил Кондрата ни свет, ни заря. Причем оба Кондрата, что граф, что студент, были, что называется, совами. А вот унтеры в отряде оказались, похоже, записными жаворонками. Они уже собрались в гостиной и ждали только Кондрата.
— Вот ведь не спится людям, — проворчал он.
Федор поддакнул что-то неопределенное. Кондрат торопливо умылся. Водичка оказалась почти ледяная. Это помогло проснуться, но нисколько не улучшило настроения. В гостиной унтеры пили чай. При появлении Кондрата все встали.
— Вольно, — буркнул он. — Садитесь, господа.
Он направился к месту во главе стола. Федор метнулся вперед него, и когда Кондрат сел, перед ним уже стояла чашка чаю. Чай, слава Богу, был горячий. Кондрат отхлебнул и прикрыл глаза, с наслаждением ощущая, как тепло разливалось по телу.
— Так какие будут указания, вашсвет? — спросил Медведев.
В смысле, а чего делать-то будем? Собственно, именно этот вопрос Кондрат и собирался им задать. Так и хотелось от души ответить: «А я то откуда знаю?! Я только вчера в эту гребаную Рулитанию прибыл, да и вообще в вашем мире без году неделя!» В очередной раз выручило хладнокровие графа. Вслух Кондрат только вздохнул. Однако как офицер он не мог отделаться только этим.
— Значит так, — сказал Кондрат, немного подумав. — У нас был план. Его составил Иван Ильич и никто его не отменял. Стало быть, по нему и действуем. Утром занимаем бахштадт, берем за жабры здешнего лорда и выясняем, какого лешего у него тут открыт сезон охоты на русских офицеров. Будет артачиться — бьем морду.
— Бог с вами, Кондрат Викторович, — подал голос Федор. — Не пристало офицеру так по-кабацки поступать.
— Ну, значит, морду будете бить вы, — проворчал Кондрат, обводя собравшихся неопределенным жестом. — При попытке к бегству.
— Не извольте беспокоиться, вашсвет, — за всех ответил Медведев. — Так побежит, его потом родная мама не узнает.
На хмурых лицах остальных было написано полное согласие. Ивана Ильича подчиненные любили.
— Только не убейте, — тотчас поправился Кондрат. — А то как бы международного конфликта не вышло.
— Да кому он нужен, — тихо проворчал Медведев.
— Неважно, — сказал Кондрат. — Брать только живым. Идеи есть?
Пехотный унтер тотчас развернул на столе карту и сказал:
— Я тут прикинул, вашсвет. Мы сможем скрытно подойти к бахштадту вот по этой лощинке. Есть шанс, что нас не заметят…
— Нас пасет охотник, — напомнил Кондрат. — Не забыл?
— Виноват! Но он уже заполучил, за чем приходил. Мог и уйти.
— А мог и остаться, — отозвался Кондрат. — Нет. Давайте исходить, что о нас знают и нас ждут. Что тогда?
По словам того же унтера, тогда их ждет бой. Деревня большая, с каменными зданиями и стеной вокруг нее. Внутрь ведут одни-единственные ворота, которые надежно укреплены.
Кондрат кивнул. Графу Горскому, увы, раньше брать деревни штурмом не доводилось, и студент подключил к делу свою собственную память. Зря что ли столько в «Героев» рубился на компьютере? В «Героях», к слову сказать, успех штурма нередко зависел от того, как скоро получится вломиться внутрь. Перестрелка с укрывшимися за стенами врагами обычна была сильно не в пользу осаждающих, а вот рукопашная, в отличие от «Дисайплов» шла на равных. Но в «Дисайплах» это была условность, компенсирующая отсутствие стен. Кондрат повернулся к своему алхимику.
— Я, извини, так и не спросил, как тебя зовут.
— Евсеев, вашсвет, — спокойно отозвался тот.
— Скажи, Евсеев, а эту стену можно взорвать как ту, вчера?
Евсеев пожал плечами.
— Надо глянуть.
— Высота стены — три метра, — подсказал пехотный унтер.
— А ширина? — спросил Евсеев.
На это у унтера ответа не было.