— Политика — это я понимаю, — говорил он лорду и французскому офицеру, стоя перед ними в просторном холле городской ратуши. — Но охотник-убийца — это уже перебор. Вы не находите?
— Это война, месье, — ответил офицер.
— Формально ее нет, месье, — напомнил Кондрат.
Офицер усмехнулся, и кивнул.
— Да, это пограничный инцидент, — сказал он. — За который нам обоим влетит от начальства. Но, месье, солдаты тут погибают точно так же, как и на обычной войне, и если кто-то взялся убивать ваших, то должен ли я возражать?
К слову сказать, по части погибших он был прав. После штурма на здешнем кладбище упокоилось аж с полсотни человек. Серьезная вышла баталия. Впрочем, большую часть погибших составили ополченцы. Однако были там и французы, и русские. Хоронили всех рядом. Мертвым делить нечего. А вот живые в лице Кондрата хотели бы больше определенности в правилах местной войны. Он вперил максимально строгий взгляд в лорда. Тот поник под ним, как жалкий росток под палящим солнцем.
— Это не мой охотник, господин офицер, — поспешил заверить он Кондрата. — Мне вообще было обещано, что никаких эксцессов не будет.
— А могу я узнать, кто тут раздает столь опрометчивые обещания? — поинтересовался Кондрат.
Лорд опасливо оглянулся на стоявших рядом русских солдат. До состояния «мать не узнает» его еще не поколотили, но саму идею до адресата определенно уже довели.
— Это всё господин Фламербах, — поспешно ответил лорд. — Он гарантировал, что они, — тут он кивнул на француза. — Займут ущелье до того, как русские об этом пронюхают, а потом будет уже поздно.
Офицер смерил его не самым восторженным взглядом.
— Но кто-то из ваших нас предупредил, — негромко произнес Кондрат.
Не то чтобы он собирался сдавать неизвестного благодетеля, само выскочило на волне осмысления ситуации. В глазах лорда полыхнуло нечто, отдаленно похожее на гордость.
— Исключено! — заявил он. — Мои люди никогда бы не предали меня.
Учитывая, как дралось ополчение, Кондрат был склонен ему поверить. Хотя, конечно, в семье не без урода, как говорится. Но в то, что кто-то из французов преисполнился невиданного благородства и предупредил противника о нарушении неписанных соглашений, верилось еще меньше. Впрочем, Кондрат в свое время перечитал немало приключенческих романов и мысль о третьей стороне в конфликте пришла практически мгновенно. В исторических книгах она так и вовсе была чуть ли не обязательным элементом любой приличной интриги.
— Скажите-ка, — медленно, всё еще додумывая мысль, произнес Кондрат. — А я правильно понимаю: этот господин Фламербах — он ведь не местный?
Взгляд французского офицера тотчас вперился в лорда, и симпатии в нём вообще не осталось ни на грош. Выглядело так, будто бы сообразил всё вперед Кондрата. Лорд вздохнул, и едва заметно помотал головой.
— Тогда последний вопрос, — произнес Кондрат; мозаика в его голове уже почти сложилась. — Фламербах, часом, сам не охотник?
И он нисколько не удивился, услышав, что этот тип почитался лучшим охотником в Рулитании.
— Тысяча чертей! — взорвался француз. — Да этот же Фламербах и убедил нас занять ущелье. Сто лет эта дыра никому не нужна была, так нашел, каналья, нужные слова!
На словах «эта дыра» лорд гневно вскинулся, но вслух ничего озвучить не рискнул.
— Спасибо, месье, — сказал Кондрат.
— Не за что, — резко и четко произнес француз. — Он же стравил нас, чтобы выманить дичь и поохотиться, а французские солдаты заплатили за это своими жизнями. Если мои слова помогут вам покончить с этим охотником, я в вашем распоряжении.
Кондрат тотчас со всей вежливостью принял его предложение, и заполучил словесное описание Фламербаха. Описание было полным и четким. Правда, пока что это мало что давало Кондрату.
Такого человека граф Горский то ли не встречал, то ли напрочь не запомнил. Разве что рост и телосложение вполне вписывались в тепловой след убийцы, однако Кондрат уже и так не сомневался, что ночной охотник и Фламербах — одно и то же лицо. К сожалению, на этом помощь от француза закончилась. Лично он в переговорах Фламербаха с его начальством не участвовал, и потому подробностей не знал. Однако с его помощью мозаика сложилась окончательно, а кроме того Кондрат-студент вообще всегда руководствовался правилом: «заводи друзей, а не врагов», поэтому он очень вежливо поблагодарил офицера, после чего приказал отпустить его и его людей, вернув им, как тут заведено, оружие без боеприпасов.