Сложив руки рупором, Кондрат закричал по-французски:
— Сдавайтесь, или мы всех перебьем!
— Сдаемся! — донеслось от брода.
Уцелевшие ополченцы бросали ружья в воду и кое-как выбирались на сушу, вытаскивая тех, кто не мог выбраться сам. Русские стрелки полуокружили их, держа оружие наготове. Судя по злобным взглядам ополченцев — предосторожность не лишняя. Их предводитель нарявкал на своих, видать, чтоб не вздумали дурить. Они и без того уже потеряли почти половину отряда убитыми и ранеными. Сами же сумели подстрелить всего двоих стрелков. Обоих, к счастью, не насмерть.
— Месье! — воззвал предводитель ополченцев к Кондрату, распознав офицера.
И не просто воззвал, а тотчас рванул к нему. Двое стрелков ловко перехватили его и так вывернули ему руки, что предводитель взвыл. Кондрат сделал им знак действовать потише.
— Спокойно, месье, — сказал он по-французски. — Я не собираюсь казнить ни вас, ни ваших людей. Вы сами себя достаточно наказали. Вы должны сдать всё оружие и боеприпасы, а сами можете убираться к дьяволу.
— Ох, месье, — отозвался предводитель. — Я прошу вас оставить моим людям оружие. Даю слово, что оно не будет обращено против вас.
— Исключено, — тотчас ответил Кондрат.
— Тогда я прошу вас о помощи, — сказал предводитель.
Кондрат мысленно хмыкнул.
— Будьте реалистом, месье, — устало попросил Кондрат. — Вы с вашими людьми только что напали на нас. Скажите спасибо, что вы еще живы.
Спасибо он, кстати, так и не сказал. Вместо этого он быстро заговорил, в спешке путая французские и немецкие слова. Поначалу Кондрат вообще ничего не понял, но вычленил слово «дезертир». В немецком оно звучало почти по-русски.
— Кто дезертир? — удивленно спросил он. — Вы?
Предводитель быстро замотал головой и, справившись с языковым барьером, кое-как пояснил, что здесь в округе орудует банда дезертиров. Целый отряд подготовленных солдат.
— Мы вас за них и приняли, — сказал предводитель. — Но у них нет пушек.
— А провести разведку заранее вы, конечно, не могли? — спросил Кондрат.
Предводитель лицом изобразил, как он развел бы руками, если бы его не держали двое стрелков. Тоже, небось, бывалый путешественник. Затем, опасаясь, как бы его такого недотёпу попросту не послали, он снова быстро заговорил.
Оказывается, отряд дезертиров уже некоторое время мародерствовал по округе. Общая их численность оценивалась в полуроту, и это единственное, что о них было доподлинно известно. Ни кто они, ни откуда, лишь то, что это явно профи в своем деле и местным правоохранительным силам однозначно не по зубам. Для великих же держав эти бандиты, наоборот, были слишком мелкой сошкой, чтобы снизойти до них своим вниманием. Кондрат в своей графской ипостаси в этом сильно усомнился.
— Держава бы заметила потерю сразу полуроты.
— Возможно, наемники, вашсвет, — подсказал Медведев; он, как всегда, держался рядом. — Получили расчет, и гуляют по округе в ожидании найма. Такое в этих краях сплошь и рядом.
— Всё так, господин офицер, — тотчас подтвердил предводитель ополченцев. — Вот только эти не оставляют живых свидетелей. Вырезают всех подчистую.
— Башибузуки, — уверенно сказал Медведев.
Предводитель старательно покивал, соглашаясь с догадкой унтер-офицера, и быстро продолжил:
— Их видели не так давно в этом краю. Они идут к водяной мельнице. Это выше по течению, — он подбородком указал вверх по реке. — Там целое поселение. Женщины, дети. А все мужчины ушли защищать бахштадт.
— Сражаться против нас, — строгим тоном поправил его Медведев.
Предводитель вздохнул и опять развел глазами вместо рук. Кондрат тоже вздохнул, хотя и мысленно, а затем сделал стрелкам отвести предводителя подальше.
— Спасибо они нам всё равно не скажут, — негромко, словно бы размышляя вслух, сказал Медведев.
— Особенно когда узнают, что мы постреляли их мужчин в бахштадте, — в тон ему ответил Кондрат. — Но там женщины и дети. Вот ведь беда-то какая.
— И не говорите, вашсвет.
Спешно созванный консилиум из всех унтеров ясности не прибавил. Евсеев напомнил, что у них приказ двигаться ко входу в ущелье. Пехотный унтер поинтересовался, как далеко эта водяная мельница. По карте выходило, что в получасе ходьбы.
— Стало быть, вашсвет, закладываем час, — сказал унтер. — Плюс обратно. Да еще там один Бог знает, сколько провозимся.
Тут все посмотрели на небо. Не в поисках Бога, а где солнце? Оно уже начинало клониться к закату. Да и без него возражений хватало, и всё же ни один не сказал твердого «нет». Репутацию башибузуков они знали куда лучше Кондрата, и если те пошли вразнос, то обитателям поселка следовало немедля уносить ноги покуда целы. Унтера ворчали, отводили глаза, но решение явно оставляли за своим офицером. На то он и командир. «Вот и советуйся с ними», — мысленно проворчал Кондрат. — «Ох, ладно, семь бед — один ответ».