Выбрать главу

Голова гудела от боли. Пробираясь по перелазу на Двухакровое поле, Джон чувствовал, как на затылке набухает шишка. На перекладине пугала обычно висел дохлый грач, но сегодня она пустовала. В теплом весеннем воздухе плавал запах свежевзрытой земли. Над тропой стояла тишина. Похоже, преследователи отстали.

Первыми прекращали погоню девочки: Мэг и Мэгги Риверетт, сестры Клаф, Пегги Роули и сестра Абеля Старлинга, Кэсси. Мальчишки гнались за ним дольше: по команде Эфраима они разделялись на две группы, чтобы отрезать ему путь к спасительной матушкиной хижине.

Джон трусцой бежал по кромке поля, с дальнего края которого доносился плеск родника, стекающего в старый каменный желоб. Он знал тайный лаз в живой изгороди. Скоро он поднимется по откосу, пересечет луг и окажется дома. В безопасности до следующего воскресенья. Еще раз оглянувшись кругом, мальчик пробрался сквозь кусты.

— Спешишь куда-то?

Они поджидали с другой стороны. Эфраим Клаф — густобровый и на полголовы выше Джона — стоял посреди тропинки, с прищуром уставившись на него. Белобрысый Дандо Кэндлинг и Тобит Друри стояли по бокам от вожака. Сет Дейр и Абель Старлинг подступили к Джону сзади. Он переводил взгляд с одного круглого лица на другое.

— Как поживает твоя мамаша, ведьмин сынок? — спросил Эфраим. — Все пляшет вокруг котла?

Эфраим был хуже всех. Он громче всех распевал песенки про «ведьмина сынка» и упорнее всех гнался за ним, когда Джон давал деру. Именно его Джон снова и снова избивал в своих гневных фантазиях. Сейчас у него привычно заныло под ложечкой, ноги словно налились свинцом. Эфраим вразвалочку подошел и приблизил к нему свою густобровую физиономию почти вплотную. Так всегда начиналось.

— Вы здесь чужие, — угрожающе проговорил Эфраим. — Ты и твоя мамаша.

Джону потребовалось огромное усилие воли, чтобы не отшатнуться.

— Неужели?

— Так говорит мой отец. Вам не стоило сюда возвращаться.

К страху примешалось удивление. Возвращаться? Да ведь он в жизни не бывал дальше деревни. Эфраим ждал, буравя его взглядом. Джон чувствовал кислую вонь пота, пропитавшего темную рубаху мальчика. Но в теплом воздухе висела и еще более мерзкая вонь. Тобит, стоявший у него за спиной, держал в руке пустой мешок. Рука Эфраима резко взметнулась вверх, и костяшки кулака врезались в скулу Джона. Голова у него дернулась назад, боль обожгла всю щеку. Он попытался нанести ответный удар, но противник легко отбил его руку в сторону и расхохотался. Потом на него напрыгнули сзади, и в следующий миг он уже дрался со всеми сразу, отчаянно и безнадежно — как всегда. Они повалили Джона на землю. Эфраим крепко держал его за руки, а Тобит натянул ему на голову мешок.

— Новое испытание для тебя, — объявил Эфраим.

— Скорее, старое! — выкрикнул Тобит.

Они дружно загоготали. В мешке было жарко и душно, лицо зудело от колючей дерюги.

— Давай, — велел Эфраим. — Угости его ведьминым лакомством.

Джон почувствовал, как завязки мешка у него на горле распускают и в мешок что-то запихивают. В нос шибануло смрадом гнилого мяса, в рот полезли жесткие перья. Дохлый грач с пугала, понял мальчик. Давясь рвотными позывами, он попытался вырваться, но они держали крепко.

— Знатный, жирный грач! — крикнул Сет; чья-то рука прижала птичий трупик плотнее к лицу.

— От ведьмина лакомства всегда лихорадит, — сообщил Эфраим. — У тебя уже поднялся жар, Джонни?

Джон извивался всем телом и брыкался, но все тщетно.

— Потом тебя начинает рвать, — продолжал безжалостный мучитель. — И ты блюешь, пока не выблевываешь душу.

— Кажись, нашему Джонни не нравится, — заметил Сет.

— Просто ему запить нечем, — откликнулся Тобит.

— Мед и гроздья винограда! — пропел Эфраим. — Вот оно, ведьмин сынок, мое особое пряное вино…

— Только целься получше, — предупредил Тобит.