Лайам не очень любил проделывать этот фокус и старался как можно реже к нему прибегать. В момент обмена у него начинала кружиться голова, а потом - если опыт затягивался - появлялись боли в затылке. Тому виной, скорее всего, было иное устройство глаз магической твари, и привыкание к новому роду зрения не давалось без напряжения.
"Ты мог бы и сам о себе напомнить, - сердито проворчал Лайам. - Будь добр, сместись чуть левее и ниже".
Поле обзора дернулось и заскакало, потом вновь застыло. Наверное, дракончик перепорхнул на крышу соседнего дома. Теперь Лайам видел и самих писцов, устроившихся под сводами галереи. Одни - те, что победнее,горбились над маленькими деревянными ящичками, другие - у кого дела шли получше - восседали за широкими столами. Возле них на специальных досках были вывешены образцы работ. Такие писцы держали при себе небольшие жаровни, чтобы не замерзали чернила и руки. Писцы поскромней просто отогревали и то и другое на теле, периодически пряча руки под мышки, а чернильницы - в складки плащей. Сегодня работа была у каждого, тут толпилось гораздо больше народу, чем обычно. Многим хотелось обзавестись красочными поздравлениями, ведь перед праздниками мастера каллиграфии пускали в дело чернила пяти разных цветов.
Лайам велел Фануилу обследовать Храмовую улицу и городскую площадь. Сам он тем временем неторопливо побрел к центру города, иногда останавливаясь, когда дракончик занимал очередную наблюдательную позицию. Тогда Лайам закрывал глаза и переключался на зрение фамильяра. Однако ни возле святилищ, ни на площади маленькой воровки не оказалось, хотя и там, и там сновали толпы празднично разодетого люда, довольно оглаживающего толстые кошельки. Мысленно выбранившись, Лайам приказал фамильяру вернуться к галерее писцов.
Мопса была там!
Лайам узнал ее по светлой, отливающей каштановой рыжинкой головке. Маленькая воровка с самым невинным видом стояла возле одной из колонн галереи, изображая из себя пай-девочку, дожидающуюся родителей. Одета она была в тот самый наряд, который Лайам купил ей с месяц назад. Правда, плащ уже выглядел изрядно замызганным, равно как и подол платья, высоко поддернутый для свободы маневра. В крепко сжатом кулачке Мопсы что-то опасно поблескивало. Девчонка определенно присматривалась к стоявшему в очереди нарядному господину - точнее, к свисавшему с его пояса кошельку.
Лайам снова переключился на собственное зрение и, стараясь не обращать внимания на тупую боль в затылке, поспешил к галерее писцов, благо та была от него в трех кварталах. К тому времени, как он до нее добрался, мужчина в красном плаще уже собирался делать заказ, а Мопса изготовилась к действию. Лайам тихонько подошел сзади и похлопал девочку по плечу.
- Привет, карманница! - прошептал он и схватил Мопсу за руку.
Маленькая воровка так испугалась, что даже не пыталась удрать, и Лайам пожалел о своей шутке. Но уже в следующее мгновение на чумазой мордочке отразилось такое облегчение, что он рассмеялся.
- Ты не очень-то осторожна, - сказал Лайам и отпустил ее руку.
- Никогда больше так не делай! - прошипела Мопса. - Я чуть было не окочурилась от страха!
- Сама виновата. Надо поглядывать по сторонам. Что, если бы к тебе подкрался не я, а кто-то другой?
Мопса беспокойно завертела головой, всматриваясь в толпу.
- А что, тут есть и такие?
- Нет, - успокоил ее Лайам. - Но если бы были, то могли бы заметить у тебя кое-что. Я, например, заметил, - и он похлопал девочку по руке, в которой та прятала нож. - А теперь пойдем, мне надо с тобой поговорить.
Мопса нахмурилась.
- Не могу. Я работаю,- она взглянула через плечо на человека в красном плаще, который как раз заказывал писцу несколько поздравительных писем.
- Ты опоздала,- сказал Лайам.- Его уже грабят. И потом, ты все равно не смогла бы незаметно перерезать обе завязки. Пойдем...
- Смогла бы! - заупрямилась Мопса. Лайам покачал головой.
- Идем со мной, это важнее,- он повлек упрямицу за собой, но та вывернулась и с подозрением спросила:
- Насколько важнее?
- Настолько, что нам перед разговором придется перекусить, - со вздохом сказал Лайам.
Девчонка, что-то недовольно ворча, засунула ножик поглубже в рукав.
- И где же мы перекусим?
Лайам заметил неподалеку ларек, где торговали горячей пищей.
- Там,- сказал он и показал рукой. Мопса ухмыльнулась и стрелой метнулась к ларьку. Прежде чем Лайам ее нагнал, она успела заказать три порции горячих колбасок.
- Дядюшка платит, - сказала Мопса розовощекой торговке. Та с сомнением оглядела бедно одетую покупательницу, но тотчас успокоилась, увидев подошедшего Лайама.
Торговка улыбнулась хорошо одетому господину и повернулась к жаровне.
- Добавьте еще одну для меня, и, будьте добры, с хлебом, - сказал Лайам.
- Мне тоже с хлебом! - потребовала Мопса. Когда торговка, разрезав колбаски вдоль и поместив их на хлеб, выложила заказ на прилавок, девчонка быстро схватила свою долю. Два бутерброда она упрятала в карманы плаща, а в третий жадно вонзила зубы.
- Малышка проголодалась,- заметила продавщица.
- Я не кормлю ее неделями, - сказал Лайам, доставая деньги. - Так выходит дешевле.
Он положил на прилавок несколько мелких монеток, лучезарно улыбнулся опешившей женщине и, прихватив свой бутерброд, повел Мопсу в сторонку.
- Туда, - Лайам показал на пустующий уголок в дальнем конце галереи. Увлеченная своим занятием маленькая воровка покорно потащилась за ним. По дороге она успела разделаться с первой порцией пищи и приступила ко второй. Лайам откусил разок от своего бутерброда и скривился - хлеб был черствым, а в колбаску переложили хрящей. Покачав головой, Лайам отдал бутерброд Мопсе. Та запихнула его в карман, не переставая жевать.
Лайам уже в который раз задумался о том, сколько же Мопсе лет?
"Двенадцать? Или тринадцать? Но никак не больше четырнадцати! Вся перемазанная и худющая, однако выглядит довольно неплохо. От нее уже не воняет, как прежде, и она как будто не голодает". Мопса теперь, несмотря на темные круги под глазами, действительно разительно отличалась от той изможденной и дурно пахнущей оборванки, какой она была месяц назад.