— Так, немного прибрались… — отвечал Трумпис. — Не стоило, соседушка, гостинцы носить. У нас всего вдоволь, чего уж там…
— Что вы, право… Червячок не помешает…
Ауксе глядела на плотичку. Та и впрямь была плоха. Бока опали, а красивая серебряная чешуя не блестела. Тяжело пришлось ей во время нереста. Вспомнив, что и ей это предстоит, Ауксе глубоко вздохнула.
— Вы поболтайте, а я пойду взгляну, не прибыл ли еще кто, — сказал Трумпис и отплыл в сторону. Далеко плыть не пришлось. Резкими скачками, то и дело оглядываясь, к Трумпису приближался елец. Он нес, ухватив за ножку, большого зеленого кузнечика.
— Здорово, старый! — воскликнул елец, выронив при этом кузнечика изо рта. — Еле нашел твою дыру.
— Послушай, корбусь…
— Елец я, черт возьми, неужто не знаешь? — оборвал его елец и нырнул к поверхности воды за кузнечиком, который уже всплыл и покачивался на воде, раскинув крылышки. Ныряя за кузнечиком, елец добавил: — Ну и вонища, старик, у тебя в заводи, ну и водица… И не надоело тебе в этом черном иле рыться?
— Ладно, ладно, корбусь, — улыбнулся в усы линь.
Вскоре елец снова подплыл к Трумпису. Он опять держал за крылышко кузнечика. Елец кивнул Трумпису — мол, веди, показывай.
Трумпис поплыл впереди, поглядывая одним глазом на гостя. Елец был в ярком, пестром наряде — ну просто франт. До блеска начистил острые плавники, а тело так и переливалось всеми цветами радуги: спина темно-серая, бока сизо-голубые, брюшко серебряное, а плавники отливали то серым, то желтоватым, то оранжевым… «Конечно, не понравится ему у нас, — снова улыбнулся Трумпис. — Он речной житель…»
На Ауксе елец произвел хорошее впечатление. А пуще всего восхищалась она гостинцем.
— Ах, что же это такое? Как это называется? — спрашивала она без конца.
— Зеленый кузнечик, сударыня, — отвечал елец.
— А где он живет?
— На лугу. На лугу, что у реки, — с достоинством отвечал елец.
— А что, он вкусный?
— Скоро увидите.
— Непременно расскажите нам, как поймали его, — упрашивала Ауксе гостя. — Слышите, непременно!
— К вашим услугам. А если еще лучше попросите…
— Куда уж лучше, — вмешалась в беседу плотва. Выпучив глаза, она тоже восхищенно смотрела на кузнечика.
Король душистых лугов, зеленый кузнечик, и впрямь был прекрасен. Крупный, с длинными ногами, торчащими усами и, самое главное, в длинном зеленом фраке. Трумпис, и тот не видал такого. Линь только догадался: кузнечики, по-видимому, обитают невдалеке от берега реки Мелсвойи. Иначе елец не добыл бы его.
— Любезный елец, а зачем ему такие длинные ноги? — интересовалась Ауксе.
— Он же знаменитый прыгун. Оттолкнется ногами и летит.
— Ах, расскажите же нам…
— Дорогая, потерпи, еще не время, — заговорил Трумпис. — Гляди, вот еще гости…
Возле дома линей показалась трехиглая колюшка. Трумпис знал, что эта маленькая рыбешка ловка, жадна и до отчаяния смела. Однако даже Трумпис, глянув на колюшку, оторопел: на острых спинных колючках она тащила огромную личинку. Скинув ношу, рыбка несколько раз глубоко вздохнула.
— Ух, уморила, проклятая, — сказала она и принялась здороваться с гостями. Елец и плотва без особой радости отвечали на приветствие колюшки. Откровенно говоря, эта рыбка не пользовалась доброй славой среди речных обитателей. У многих своих соседей колюшка не раз поедала икру, нападала на только что вылупившихся мальков. А уж назойлива была колюшка невыносимо. Всюду она совала свой нос, все-то она первая должна была узнать, посмотреть, попробовать. Рыбы считали колюшку вредной рыбой и надавали ей всяких кличек. Звали ее и рогаткой, и колючкой, и жгучкой, рогулькой и приставучкой, шипицей, троешпоркой, шильницей, шнырой, шпилявкой, печкуром, торчком, тычком и всякими другими прозвищами. Трумпису, разумеется, все это было известно, но он был покладистый, терпеливый и незлопамятный, поэтому, сзывая гостей, не обошел и колюшку, которая считалась жительницей заводи. И потом, колюшка почему-то нравилась Ауксе. «По-моему, она красивая, — говорила линиха. — На вид очень хороша. Не похожа на остальных рыб». И правда! На теле у колюшки не было ни единой чешуйки. Вместо этого у нее были цветные костяные пластинки, а вместо брюшного плавника — две острых, выгнутых колючки. Колюшка носила такие шипы и на спине. Дотронуться, и то страшно. Со всех сторон шипы, колючки. Удивляться тут нечему — в семействе колюшек все такие. Родственница речной трехиглой колюшки — морская — носит на спине девять игл и ничуть не добрее своей кузины.