Генри вдруг стало трудно говорить.
– Это… это Генри. Я… извини, что беспокою в такую рань.
Голос заметно потеплел.
– Рань? Я только что вернулась из больницы.
– Ты ночью работала?
– Да, просматривала результаты компьютерной томографии твоей мумии и… в общем… – она смущенно помолчала, – потеряла счет времени.
Взглянув на свою измятую одежду, Генри улыбнулся.
– Я тебя понимаю.
– Ну как, узнал что-нибудь новое?
– Так, кое-что. – Он быстро рассказал о том, как обнаружил имя монаха, и о своем звонке архиепископу. – А ты?
– Надо спокойно сесть и как следует подумать. Состав в черепе получается совершенно необычным.
Прежде чем Генри успел осадить себя или взвесить свое решение, он выпалил:
– Позавтракаем сегодня?
Задав вопрос, он весь подобрался. Профессору не хотелось показаться таким нетерпеливым. Его щеки вспыхнули от неловкости.
Повисло долгое молчание.
– Боюсь, с завтраком ничего не получится.
Генри мысленно пнул себя за неуклюжесть. Конечно, Джоан видела его насквозь. После смерти Элизабет он разучился ухаживать за женщинами. Впрочем, до сих пор его это и не интересовало.
Джоан продолжила:
– Но что, если мы поужинаем? Я знаю один итальянский ресторанчик на берегу реки.
Генри сглотнул, силясь что-то выговорить. Смел ли он надеяться, что Джоан предполагает нечто большее, чем просто встречу коллег? Возможно, возобновление старых отношений?.. Все было так давно. После студенческих лет, казалось, прошла целая жизнь. Конечно, та искорка, что когда-то вспыхнула между молодыми людьми, давно погасла. Или он ошибается?
– Генри?
– Да… да, было бы здорово.
– Ты остановился в «Шератоне»? Я могу заехать за тобой часов в восемь. Если ты, конечно, не против такого позднего ужина.
– Конечно нет. Я часто ем поздно, так что все в порядке. И… между прочим… э-э…
К счастью, еще один звонок прервал его лепет. Генри смущенно кашлянул.
– Извини, Джоан. Мне тут звонят. Я сейчас.
Он опустил трубку, сделал глубокий вздох и переключился на другую линию.
– Да?
– Профессор Конклин?
Узнав голос, Генри наморщил лоб.
– Архиепископ Керни?
– Да, я только хотел сообщить, что получил ваш факс и просмотрел его. То, что я увидел, явилось настоящим сюрпризом.
– Что вы имеете в виду?
– Знак скрещенных шпаг над распятием. Как бывшему историку этот символ мне хорошо известен.
Генри поднес к свету серебряное кольцо монаха.
– Мне он тоже показался знакомым, но я не смог вспомнить.
– Неудивительно. Рисунок довольно древний.
– Что это?
– Символ испанской инквизиции.
Дыхание застряло у Генри в горле.
– Что?
Перед мысленным взором профессора возникли камеры пыток и разрываемая раскаленным железом плоть. За столетия казней и мучений, совершаемых от имени религии, жуткое церковное судилище давно распустили и заклеймили позором.
– Судя по кольцу, наш мумифицированный монах был инквизитором.
– Господи! – вырвалось у Генри, на минуту забывшего, с кем он говорит.
Архиепископ усмехнулся.
– Я подумал, что вы должны это знать. Я передам вашу информацию в Ватикан и аббату Руису в Перу.
Разговор с архиепископом закончился. Генри сидел как громом пораженный, пока его не напугал звонок, раздавшийся в трубке, которую он так и держал в руке.
– О боже, Джоан…
Профессор переключился на линию Джоан, которая все еще ждала.
– Прости, что так долго, – извинился он. – Позвонил архиепископ Керни.
– Что он хотел?
Генри передал то, о чем услышал, все еще потрясенный новостью.
Джоан ненадолго замолчала.
– Значит, инквизитор?
– Похоже на то, – подтвердил Генри, приходя в себя. – Еще один элемент в нашей мозаике.
– Поразительно. Похоже, сегодня за ужином нам будет о чем поразмышлять.
У Генри на минуту вылетело из головы, что они собирались встретиться.
– Да, конечно. Увидимся вечером, – проговорил он с искренней радостью.
– Договорились.
Джоан поспешно попрощалась и повесила трубку.
Генри медленно сделал то же самое. Он не знал, чему удивился больше: тому, что мумифицированный монах оказался испанским инквизитором, или тому, что договорился о свидании.
Гил взбирался по лестнице единственной гостиницы в окруженном лесом городке Виллакуача. Деревянные ступеньки скрипели под тяжестью посетителя. Поздним утром от жары было трудно спрятаться даже в гостинице. Утирая с шеи пот разорванным рукавом, Гил вполголоса ругался. После ночной пробежки по джунглям ему досталась куча царапин и отвратительное настроение. Договорившись о встрече, он успел лишь немного подремать.