Очень многих женщин звали Анна, подумала я, дочери крестьян, дети земли, дочери ремесленников, красильщиков и ткачей; немецкие и чешские матери давали своим дочерям имя матери Богородицы. Анна, бабка Христова закутанная на иконах в голубое одеяние, заступись за нас, святая Анна, защити нас, попроси за нас Своего Внука, что сидит по правую руку Бога, Отца Всемогущего. Возьми мою дочь под Свою защиту, спаси и сохрани ее.
Маленькой Анне на той фотографии предстояла тяжкая жизнь, имя святой Анны не послужило ей защитой.
Я бы еще раз с удовольствием съездил в Эгерланд, говорит Бернхард, дом, в котором моя мать выросла, наверняка сохранился.
Он сказал Эгерланд, и я подумала о том, что это слово, как и многие другие подобные слова, обозначали раньше в течение столетий живые названия различных местностей; подумала о том, что сегодня эти слова, как географические понятия, оторванные от своего исконного значения, существуют только в воспоминаниях стариков и их упоминают только разве что в связи с изучением народного быта, с краеведческими кружками, с духом времен австро-венгерской монархии или читают при покупке пластинок — они напечатаны на обложке в качестве рекламы. Чем я, девки, нехорош, на чернушника похож — эта песня на эгерландском диалекте есть у нас на пластинке, я подарила ее Бернхарду на Рождество, потому что она напомнила ему язык, на котором говорила его мать. Чернушник означает трубочист поясняется на пластинке.
Где говорят на этом языке? — спрашивает наш маленький сынишка.
Сейчас уже нигде, говорит Бернхард. На нем говорили там, где жила твоя бабушка.
А теперь там люди не живут? — спрашивает сын.
Эгерланд и по сей день остается верен обычаям своих предков, поясняет голос на пластинке. Об этом говорят богатые орнаментом фахверковые дома, строго выдержанная в народном стиле одежда и прежде всего традиционные народные песни.
В словах дикторши, записанных на пластинку, звучат формы настоящего времени, но они не имеют права на существование, они имитируют настоящее, которого уже нет.
В богатых орнаментом фахверковых домах живут люди, которые их не строили, национальную одежду носят члены краеведческих кружков на своих встречах и народные танцевальные ансамбли, язык народных песен не будет понятен детям наших детей.
Бернхард взял со стола анкету, которая пришла на его имя, и протянул мне. То, о чем здесь спрашивают, сказал он, касается тебя, а не меня. Если хочешь, заполни ее и отошли.
Я должна написать, с какого момента я живу в Австрии и почему я сюда приехала. Рядом со словами бегство и изгнание нет пустых клеточек, мне нужно только вычеркнуть, но я имею право надписать над линией из 22 точек какую-либо прочую причину. Я размышляю над словами бегство, изгнание и прочее.
Бегство! избавление от опасности путем быстрой смены местонахождения. Бежать прочь, уехать прочь, пытаться спастись. Из страха перед грозящей опасностью спасаться бегством. Быть преследуемым страхом во время бегства. В стихийном беспорядке отступать (на войне). (Энциклопедия Брокгауза, том от FBA до GOZ). Только вызывающая уважение личность способна заставить людей остановиться, причем обращение к чувству долга действует, как правило, лучше всего. (Энциклопедия Майера, Лейпциг, 1887, том Faidit до Gehilfe).
После исчезновения опасности, которая послужила причиной бегства, большинство бежавших возвращается в исходную точку бегства. По смерти же Ирода, — се, ангел Господень во сне является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца.[2] Но услышал Иосиф, что Архелай, сын Ирода, сделался царем, и, опасаясь не только отца, но и его потомков, отправился с Марией и Младенцем в землю Галилейскую.
После исчезновения или устранения опасности, после исчезновения страха иметь право идти назад, возвращаться. Поставить возвращение в зависимость от собственного решения. Решаться на возвращение или не решаться, не попадая в зависимость от других.
Хотя возможность избежать приближающейся опасности с помощью быстрой смены места всегда имелась, хотя именно те люди, которые обязаны были быть людьми, вызывающими уважение, ими не были и, давно осознав возможность с помощью быстрой смены места спасти жизнь и часть имущества, они спасались бегством на груженных доверху телегах, запряженных лошадьми, — тем не менее в той квартире, которую Анна и ее родители занимали до переселения в подвал, о бегстве и чувстве долга речь не заходила. Хотя никто не застрахован от страха, отец думал о возможности принести какую-то пользу здесь, в своем городе, как раз в момент появления опасности.