Она вдруг смутилась открывшейся сердцевины с драгоценным многогранным блеском и быстро потянула вниз короткую блузку. Движение настолько стремительно, что резко стронула пирсинг — из полуоткрытых губ вырвался шумный невнятный вздох так же, как вдруг перехватывает дыхание, когда пригоршня студеной воды картечью впивается в обнаженное тело, не готовое принять ледяную бодрость…
— Проблемы? — раздался у правого уха сочный мужской баритон.
— Проблема у принтера. А мне через пятнадцать минут следует положить распечатанный отчёт на стол Главной, вот тогда проблемы будут и у меня, — с улыбкой ответила Олеся, мгновенно очнувшись от медитации.
— Помочь?
— Валяй! — Настроение поднималось.
Обладатель сочного баритона — Григорий или Гоша — высокий плотный молодой человек, с черными длинными волосами и круглым лицом с крупными чертами. Гоша увлечен оперным пением, не жалея на это свободного от работы времени. Он участвовал во многих конкурсах, был номинантом ряда премий. Гоша и в самом деле имел от природы хорошие задатки стать профессиональным тенором, однако недостаток музыкального образования и невысокие доходы рядовых оперных певцов подвинули к иному приложению жизненных сил.
Гоша получил хорошее и правильное экономическое образование, неплохо закрепился в крупной компании ведущим специалистом. Четко усвоив премудрость профессии, в остальное время продолжил оттачивать составляющие природного дарования, для чего закончил курсы оперного искусства и поступил в самодеятельную театральную студию.
На основной работе частенько в минуты установленного отдыха отрабатывал то, что вечерами изучали в студии. Это — движения, приёмы, манера доносить окружающим мысли, желания, ощущения способом отличным от делового официального стиля, который к слову, он отлично знал.
Олеся здесь была его пассией, то есть той, которой он оказывал покровительство как менеджер более высокого грейда, как импозантный мужчина чувственной оригинальной девушке. Он становился актером, нашедшего благодарного зрителя.
Вплетение в однообразные рабочие будни легкой и ненавязчивой театральной игры Гоши забавляло Олесю и будило собственную фантазию. Часто эта игра воображения вплотную смыкалась с другого рода фантазией, где уже Олеся была маэстро и могла заткнуть любого и любую. Чтобы побудить эту фантазию к действию нужно еще кое-что, которое рождалось само по себе, по неведомым законам.
Между Олесей и Гошей был особый негласный сговор, который они никогда не озвучивали за ненадобностью говорить очевидные вещи: сумеет ли Гоша запустить механизм основной фантазии Олеси, сумеет ли четко следовать фазам его развития и в нужный момент быть готовым к стремительному адажио. Затем квалифицированными движениями закрепить успех и получить щедрый приз в виде потрясающего выброса экологически чистых, искусственно не модифицированных эндоморфинов собственного производства.
Никакого принуждения, никаких обязательств, никакого надоедливого приставания — каждый раз как с самого начала приступить к ней, как хранительнице редких ощущений, доброжелательной и любопытной, чтобы расшевелить и увлечь.
Гоша облокотился на стол Олеси, справа от неё, так что их плечи невольно оказались вплотную друг к другу. Несколькими движениями компьютерной мышки он выявил ошибку печати, устранил и запустил нужное действие. Принтер послушно зачмокал, проглатывая бумагу и выбрасывая в лоток горячие готовые страницы.
— Ты торопишься! — Объявил он причину решённой проблемки. — Посылаешь по несколько раз один и тот же документ, и не даёшь компу время на обдумывание задачи. Быстродействие твоих выставляемых задач превосходит быстродействие этой машины. «И жить торопиться и чувствовать спешит!» — как сказал князь Вяземский в известной поэме Александра Сергеевича, то бишь Пушкина.