Выйдет то самый Вий, кто до смерти напугал богослова в церкви у гроба с покойницей-ведьмой. Ростом под пять метров. Со спины, с огромного живота свисают корни деревьев, между ними извиваются черви, похожие на змей, притаились пауки размером в чайное блюдце, готовые в считанные секунды сплести кокон вокруг жертвы, вспрыснуть яд и кислоту. Серебристый кокон упадет в мохнатую длань наместника подземного царства ужаса.
В серебристом саване кокона бьется жертва в наручниках страха и боли, превращаясь в энергетический коктейль для пришедших из ада. Пришедших за порцией свежатины.
Напарник пацана реально потерял самоконтроль. Небывалое зрелище отключило в башке центры самосохранение. Он вытянулся в струнку, словно ожидая очереди. Гул стих, по серебристому канту бежали багровые сполохи, в нарастающем ритме метронома. Когда готовы лопнуть перепонки в ушах, ворота распахнулись.
Перед взором двух мальчишек (одного стоящего в метре, второго в пятидесяти метрах) предстала фантастическая картина. Прямоугольная площадка залита белым светом. Казалось, ничего больше нет, кроме белого и сверкающего белым. Глыбой вырос посредине серебристый двухколесный мотоцикл с удлиненной базой и выпирающими бицепсами оппозитного движка, отполированного до зеркального блеска.
Степашка, забывшись, присвистнул. У него мотик, как и он сам: неухоженное создание в жестоком мире тщеславных помыслов, вечный гадкий утенок, уродина с незавидной судьбой. Про таких, как он сочиняют юморески и песни типа «видно в понедельник их мама родила».
Что удивительно для обоих — где первый пацан?
Второй пацан несмело шагнул внутрь. Свет мгновенно изменил спектр. Один из потолочных фонарей вспыхнул красным цветом тревоги. Степашка отчетливо увидел, как с потолка вышла решетка размерами метр на полтора из стальных прутьев миллиметров пятнадцать в диаметре. С неё ниспадали уже сантиметров на пятнадцать остро отточенные пики с клином зазубрин.
Степашка раскрыл рот, набрал воздух в легкие, готовясь крикнуть, уходи скорей, давая деру отсюда. Поздно. Пацан шагнул к супербайку. Смертоносная решетка с противным металлическим визгом сошла с фиксаторов, разом ухнула на пацана. Степашка судорогой страха сомкнул веки.
***
Наум Наумыч раскрыл заветный белый ящик с красным крестом посредине. Огромный джип вставал в гараж таким образом, чтобы к ящику был свободный проход. Белый ящик — медицинская аптечка, которую Наум стибрил с производства ещё будучи зачуханным мастером заготовительного участка. Теперь он директор и срал бы на всех с большой колокольни.
Конечно, натуральным образом не отважился бы справлять нужду, где приспичит, не обращая внимания на каких-то там людишек. Ведь прежде надо высосать из них силу и здоровье. Эти две ипостаси выливаются в значимый эквивалент — деньги! Его деньги, деньжища!
Он работодатель, они его работники. Всего-то три задачи надо решить для сумасшедшего успеха. Задача первая — платить меньше, заставлять работать больше. Задача вторая — постоянно обновлять человеческий ресурс; увольнять без проволочек не выполняющих жесткое производственное задание, разных там борцов за правду, за право на достойный труд. Задача третья — давить особо назойливых, как мух. Фигурально, так сказать, выражаясь. Для этого на руководящие должности Наум назначал исключительно говнюков, способных накатать кляузу, подсидеть, зацепить, застращать.
Современное рабство маскируется под рыночную конкуренцию. Вон выходцы из восточных стран готовы за миску риса пахать по десять часов. Нашим работникам дай возможность заработать на квартиру, машину, на пляжный отдых. Фига с два!
Наум открыл дверцу медаптечки. В качестве суперлекарства от всех болячек, хворей, недугов использовал сорокаградусное снадобье, именуемое виски. Водку пить считал за падло. Это пойло работяг. Его же виски элитное, стопочка есть хрустальная, рядышком серебряная. Закусывать не рекомендовано.
Каждый вечер, поставив баснословно дорогой джип в абсолютно железобетонный гараж, выпивал одну-две стопки. Алкоголь эффектно переводил сознание в орбиту высшего порядка. Некоторое время Наум смаковал; он подлинно ощущал себя высшим существом. Днем давил и гнобил работяг, придумывая новые штрафы, оттачивая зубы производственной системы. Вечером порция элитного алкоголя наедине с собой, самым распрекрасным, облекала благодатью черное сердце.