Обитатели Джелибейби могли спорить о своих богах, но вера в царей оставалась непоколебимой на протяжении тысячелетий. Словно винные пары окутали Теппика. Он чувствовал, как сила эта вливается в него, покалывая кончики пальцев, поднимается все выше, проникая в мозг и одаривая если не всемогуществом, то ощущением всемогущества – необычайно отчетливым чувством, что пусть он сейчас еще не знает всего на свете, но скоро непременно узнает и уже знал однажды.
Это было как тогда, в Анке, когда на него впервые снизошла божественность. Но то был краткий миг. Теперь же Теппик чувствовал за собой осязаемую силу реальной веры.
Он услышал шелестящий звук и, опустив глаза, увидел зеленые ростки, пробивающиеся сквозь сухой песок у него под ногами.
«Черт побери, – подумал он. – А ведь я действительно бог».
Это было чревато серьезными осложнениями.
Плечом прокладывая себе дорогу, Теппик протиснулся сквозь толпу и остановился на берегу, между тем как пшеница густо колосилась вокруг него. Толпа наконец заметила чудо, и стоявшие ближе всех пали на колени, а за ними в благоговейном страхе стали приникать к земле и остальные, распространяя во все стороны круги почтения.
«Но я этого никогда не хотел, – мелькнуло у Теппика. – Просто пытался помочь людям зажить лучше, провести водопровод. Хотел перестроить старые кварталы. Хотел, чтобы люди чувствовали себя свободно и я мог бы расспрашивать их о жизни. Я думал, что неплохо бы устроить школы, чтобы человек не падал ниц перед любым встречным только потому, что из-под ног у того растет зелень.
И хотел провести кое-какие архитектурные реформы…»
Свет сочился с неба, как застывающая сталь, и в свете этом пирамида казалась еще больше. Если бы вам потребовалось наглядно передать впечатление массы, пирамида была Самое То. Ее окружала толпа людей, слабо различимых в тусклом свете.
Оглядев распростертую толпу, Теппик заметил человека в форме дворцового стражника.
– Встань, – приказал он. Со страхом взглянув на Теппика, мужчина покорно поднялся.
– Что здесь происходит?
– О царь, повелитель…
– У нас мало времени, – перебил Теппик. – Кто я такой, я и сам знаю. А мне хотелось бы знать, что происходит.
– О царь, мы видели шествие мертвых! Жрецы отправились поговорить с ними.
– Шествие мертвых?
– Да, о царь.
– То есть ты хочешь сказать неживых?
– Да, о царь.
– Что ж, спасибо. Весьма лаконично. Не слишком содержательно, но лаконично. Лодка тут найдется?
– Жрецы забрали все лодки, о царь.
Убедиться в том, что так оно и есть, было несложно. У пристаней возле дворца всегда стояло множество лодок, сейчас же не осталось ни одной. Взглянув на воду, Теппик заметил два глаза и длинную морду, сразу напомнившую ему о том, что перебраться через Джель вплавь не проще, чем приколотить к стене клок тумана.
Теппик окинул взглядом толпу. Все смотрели на него с надеждой, ожидая, что он знает, как в таком случае поступать.
Обернувшись к реке, Теппик простер перед собой руки, потом медленно развел их.
С влажным, хлюпающим звуком воды Джеля расступились перед ним. Над толпой пронесся вздох, но каково же было удивление дюжины крокодилов, которые неожиданно оказались плавающими в воздухе в десяти футах над землей!
Спустившись с берега, Теппик побежал по густой грязи, петляя и уворачиваясь от хвостов, которыми бешено размахивали тяжело падающие на речное дно рептилии.
Джель двумя мутно-зелеными стенами зыбко колыхался по бокам, словно Теппик бежал по влажной тенистой аллее. Повсюду валялись полуистлевшие кости, ржавые щиты, сломанные копья, обломки кораблей. Теппик мчался вперед, не замечая этого мусора столетий.
Прямо над его головой огромный матерый крокодил сонно выплыл из водной стены, отчаянно замахал в воздухе лапами и тяжело плюхнулся в ил. Наступив ему на морду, Теппик стремительно понесся дальше.
При виде ошарашенных, застывших от удивления крокодилов кое-кто из наиболее расторопных горожан стал оглядываться в поисках камней. С незапамятных времен крокодилы были бесспорными повелителями реки, но раз уж представился шанс устроить им пусть недолгую, но все же разборку, этой возможностью следовало воспользоваться.
Звуки, которые издавали речные чудовища, отправляясь в мир портфелей и дамских сумочек, настигли Теппика в тот момент, когда он карабкался по другому берегу реки.
Цепочка мумий протянулась по темному коридору до самого выхода из пирамиды. Негромкий шепот кочевал из конца в конец – сухой, как шелест потревоженных ветром страниц старой книги. Джерн энергично махал тряпкой над лежащим на песке Дилем.
– Что… они… делают? – еле слышно пробормотал Диль.
– Читают надпись, – ответил Джерн. – Вы бы только видели, учитель! Тому, который читает, почти…
– Да, да, конечно, – закивал Диль, с трудом приподнимаясь.
– Ему почти шесть тысяч лет! Он передает, что разобрал, своему внуку, а тот – своему, а тот – сво…
– Да, да, ко…
«И – Тогда – Куфт – Спросил – Первого: «Что – Можем – Мы – Дать – Тебе, – О – Тот, – Который – Наставил – Нас – На – Пути – Праведные»», – сказал Теппицимон, замыкающий цепочку[29].
– «И – Первый – Изрек, – И – Вот – Каковы – Были – Его – Слова: «Постройте – Мне – Пирамиду, – Дабы – Я – Мог – Опочить – В – Ней, – И – Пусть – Размеры – Ее – Будут – Таковы, Ибо – Это – Хорошо». – Так – И – Посчитали, – Имя – Же – Первого – Было – …»
Но имени не последовало. Вместо этого послышались нарастающий лепет спорящих голосов, древние проклятия, стремительно распространяющиеся по цепочке сухих, как трут, предков, подобно искре, бегущей по рассыпанному пороху. Наконец искра достигла Теппицимона, и он… взорвался.
Сержант-эфебец, мирно потевший в тени, вдруг заметил то, чего он отчасти ожидал, отчасти боялся. Со стороны противника на горизонте показалось облако пыли.
Похоже, главные цортские силы подоспели первыми.
Сержант встал, понимающе кивнул другу-сопернику и окинул взглядом горстку своих подчиненных.
– Мне нужен посланник, чтобы… м-м… отнести послание в город! – крикнул он.
Мгновенно поднялся целый лес рук. Сержант вздохнул и после минутного колебания остановил выбор на юном Автокле, который, как ему было известно, очень скучал по маме.
– Мчись, как ветер. Хотя, полагаю, этого можно было не говорить. И… и…
Губы сержанта безмолвно шевелились. Палящее солнце жгло скалы узкого ущелья, несколько жуков гудели над чахлым кустарником. К сожалению, Знаменитым Напутствиям сержант не обучался.
– Ступай и скажи жителям Эфеба… – начал он, обратившись в сторону дома. Солдаты замерли в ожидании.
– Что сказать-то? – переспросил Автокл. – Ступать и сказать что?…
Сержант выдохнул глубоко, с присвистом, как мяч, выпускающий воздух.
– Ступай и скажи им… куда ты уставился?
Со стороны Эфеба тоже надвигалось облако пыли.
Вот это другое дело. Если уж будет море крови, то с обеих сторон.
Перед Теппиком лежал город мертвых. После Анк-Морпорка, который почти по всем статьям был полной противоположностью некрополя (в Анке даже здания казались живыми), это был, наверное, самый крупный город Плоского мира; его отличала непревзойденная красота улиц, величественная, внушающая благоговейный трепет архитектура.
По числу обитателей некрополь изрядно обошел прочие города Древнего Царства, но жители его были в большинстве своем домоседами, и в субботу по вечерам развлечений здесь было маловато.
До сих пор.
Сегодня некрополь бурлил.
С вершины обточенного ветром обелиска Теппик следил, как внизу по улицам некрополя движутся серо-бурые, с зеленоватыми вкраплениями полчища усопших. Цари оказались по природе своей демократами. После того как в пирамидах никого не осталось, толпы царствовавших некогда особ бросились к более скромным усыпальницам, и теперь среди них шествовали представители купечества, знати и даже ремесленники. Хотя, по правде сказать, отличить одних от других было сложно.
29
Разумеется, не сразу, потому что при передаче действовал принцип испорченного телефона: далеко не у всех предков дикция была на высоте; остальные же, стараясь помочь общему делу, добавляли, как им казалось, пропущенные слова. Таким образом, в первоначальном варианте дошедшее до Теппицимона начиналось: «В итоге, уф, он бросил мертвого стреноженным…».