Слушатели обступили Гаянэ.
– У вас, армян, всё необыкновенное, не то что у нас, азербайджанцев! – вдруг с акцентом ляпнул худой носатый парень.
– У азербайджанцев тоже всё необыкновенное – мой муж азербайджанец! – резко обернулась к нему Гаянэ. – И мы в Москве, потому что у него дома меня убьют такие, как ты, а у меня дома его убьют другие такие же! Мы оба скульпторы, но я веду семинары, а он – выбивает надписи на могилах… Ты доволен?
Всем стало стыдно за худого носатого парня, и Гаянэ разрядила обстановку:
– Ладно, говори, зачем пришёл? Хочешь камнями лечить?
– Нет, я… – он стоял красный как рак. – У индусов бусы продаю, думал про камни послушать…
– Как зовут?
– Бахрам.
– Телефон напишу, придёшь в гости, муж тебе про камни расскажет. Мы, Бахрам, хорошую комнату снимаем, я тебе люля-кебаб приготовлю, а то уж больно ты тощий!
– Гаянэ-ханум, простите барана… – смешался парень и выбежал.
И в наступившей тишине из-за стены особенно отчетливо зажужжали сотни игрушечных паровозиков, отшивающих вьетнамскими руками итальянские бренды.
Вика была на седьмом небе от семинара и два часа пересказывала его Юкке по телефону. Валю тоже околдовали слова и образ Гаянэ, но она никак не могла разложить услышанное по полочкам, словно побывала на опере на иностранном языке.
Юлия Измайловна уверяла, что в опере не обязательно понимать, про что поют, надо наслаждаться пением и музыкой, но Валя не умела наслаждаться непонятным и таращилась в темноте зала в либретто. Либретто литотерапии у неё не было, дома драгоценных камней, кроме бессмысленного шведского бриллианта, сроду не водилось.
Подаренные Марком серёжки с бледно-розовыми камушками Вика давненько обменяла на наркоту, а Валя и не поняла, что там были за камни. У матери тем более не было ювелирки. Зачем она, если муж найдёт да пропьёт?
Лев Андронович на занятиях в духовном университете постоянно напоминал, что нужная информация сама найдёт человека, а ненужная спрячется, как ни взламывай информационное поле. Натиск «каменной» темы показался Вале важным, но что-то мешало к ней подступиться.
Покой и защищённость её детства символизировал бабушкин деревянный дом в деревне Берёзовая Роща. И когда в бараке на Каменоломке было так тяжело, что хотелось побыстрей умереть, Валя прижимала ладошки к деревянной стенке, и дерево словно вытягивало боль.
Выстраданная матерью отдельная квартира не ощущалась до конца каменной: неуклюжие хрущёвки торчали в городке без специального плана, перемежаясь частными домишками и кусками поредевшего лесочка. Областной центр, где Валя закончила медучилище, был более каменным, более затейливым, со строгим военным порядком домов и старым купеческим центром.
А Москва обрушилась на голову необъятной архитектурной симфонией, и Валя не понимала её, пока не сообразила про принцип колец и не представила себе огромные пяльцы, на которых небесный диспетчер вышивает камнями гигантские картины.
Прежде Валя считала ерундой даже стоун-терапию, мол, в массаже нет ничего лучше живых рук, хотя Лев Андронович принёс ей ротапринтную брошюру о китайском массаже камнями. Но Гаянэ сумела одним семинаром оживить и очеловечить каменное, ощущавшееся прежде как энергетические провалы.
На первом этаже Маргаритиного дома находился ювелирный магазин «Изумруд», туда Валя с Викой отправились постигать душу камней. Ряды штампованных серёжек и колечек выглядели скучной мишурой, но вдруг в комиссионном отделе на Валю сверкнул огромный глаз старомодной брошки, и внутри что-то заныло.
– Что за камень? – спросила она взволнованно.
– Аквамарин, – буркнула продавщица, тряхнув фиолетовыми и пепельными прядями взбитых волос.
– А поподробней? – грубовато потребовала Вика.
Продавщица подняла глаза и заулыбалась:
– Ой, я ж у вас вены лечила! Смеялась, что велели есть семечки, лук, чеснок, помидоры и овсянку, а ноги-то болеть перестали.
– Вспомнила вас, – улыбнулась Валя. – Ещё клюкву, лимоны, свёклу. И пешком ходить с работы до Ленинских гор.
– Хожу как приговорённая! – благодарно затараторила продавщица. – Оправа – серебро 875 проба. Застёжка шомпольная. Свердловский ювелирный завод. Сделано в шестидесятые. Не надо вам такое: дорогой как чугунный мост, к тому же из бабкиной шкатулки. Вам лучше посовременнее.
– Дайте в руках подержать, – попросила Валя.