Бэкли ушел в отставку лишь в шестьдесят лет. Он заслужил многие награды и почести, вырастил троих сыновей, овдовел и имел полное право жить в собственном доме, наслаждаясь покоем и навещая подрастающих внуков.
Но ему не сиделось на месте, а так как в его истинный возраст никто не верил, то ему по-прежнему предлагали контракты, теперь уже с торговыми и пассажирскими судами. И он, в конце концов, согласился поступить штурманом на корвет «Святой Доминик», с которым и плавал вот уже несколько лет, ибо ему нравился капитан Дермот, да и он, судя по всему, пришелся этому капитану по душе.
Генри Бэкли и здесь, на новой службе, уже сталкивался с пиратами. Обычно, пользуясь своим удивительным опытом, он всегда ухитрялся уводить корвет от опасных столкновений, за что команда его попросту боготворила.
И полюбила еще больше, когда однажды ему удалось совершить невероятное… Две пиратские бригантины заперли «Святого Доминика» в бухте, где он чинил оснастку, и предложили команде сдаться. Бригантины были испанские, и англичанам оставалось уповать лишь на то, что между двумя странами вновь был объявлен мир, что ничуть не мешало испанским пиратам грабить и английские, и голландские, и французские, да и свои же, испанские суда. Груза на борту «Доминика» не было, корабль вез вырученное за него серебро, и никто не сомневался: испанцы заберут деньги, захватят команду в плен и продадут в рабство. В лучшем случае оставят на безлюдном берегу бухты, забрав себе корабль.
Капитан помрачнел, матросы отчаянно бранились, и тогда старик штурман предложил себя в качестве парламентера: за годы своих скитаний и приключений он выучил, между прочим, и испанский язык.
В синем бархатном кафтане, в бархатном берете с белым пером, он сел в лодку и поплыл к кораблю пиратского предводителя. Один, без матросов, ловко управляясь единственным веслом, что привело испанцев в восторг — благообразный седой красавец походил не на английского моряка, а на какого-то испанского гранда, тем более что морские ветра давным-давно покрыли лицо мистера Генри вечным густым загаром.
Поднявшись на борт, он сообщил, что «Святой Доминик» везет некоторое количество серебра, и, конечно, они отдадут его без боя, но хотят быть уверенными, что их не возьмут в плен и не потопят.
— Поэтому наш капитан предлагает вам договор: вы выпускаете нас из бухты и даете нам уплыть, а мы в устье бухты позволяем части ваших матросов высадиться к нам на борт. Они все осмотрят, возьмут и погрузят в лодки деньги, и тогда мы спокойно уйдем.
Испанец — предводитель пиратов обрадовался. Само собой, он не собирался отпускать корвет — как раз о таком судне пираты давно мечтали. Но Бэкли флибустьер постарался уверить, что согласен на его предложение: еще бы — его головорезов пустят на судно, они все дочиста ограбят и под дулами пистолетов убедят команду сдаться. Никакого абордажа, никакого риска, все чистенько…
Бригантины освободили выход из бухты, «Святой Доминик» вышел в море, но, едва от пиратских судов отделились лодки, вдруг открыл огонь из всех своих бортовых орудий, а их на корвете было двадцать восемь! В ту пору без пушек не плавал уже ни один торговый корабль.
Растерявшиеся пираты не сразу открыли ответный огонь, когда же их пушки дали одновременный залп, паруса «Доминика» уже поймали ветер, и он просто вылетел вперед, так что бригантины обстреляли… друг друга и свои лодки, оказавшиеся даже не между двух, а между трех огней! Корвет получил лишь небольшое повреждение кормы, пиратские же суда пострадали так сильно, что не могли пуститься в погоню.
После этого случая Генри Бэкли стал не просто любимцем команды — его готовы были носить на руках. Но он лишь смеялся в ответ на все восторги. Годы скитаний и самых опасных приключений не сделали его суровым, но лишних слов, а тем более лишней славы он не любил.
В этот раз «Святой Доминик» вез довольно опасный груз: золото, собранное в качестве дани с нескольких островных колоний. Его предстояло доставить в Чарлстон. Там ожидали еще два или три таких же судна, везущих такой же драгоценный груз, чтобы затем отправить караван под надежной охраной в Англию.