Маркиз де Мален, казалось, старался держаться в стороне от всего, что творилось при дворе. На балах и охотах он появлялся крайне редко. Безусловно, он был представлен королю, но тот вряд ли узнал бы его в случае встречи. Но нужные Малену люди не только узнавали его, но и проявляли знаки внимания к его персоне, особенно – дамы. Странно, молчаливый, хотя и не мрачный маркиз приглянулся версальским жеманницам, как известно, обожающим веселых и любящих развлечения кавалеров.
Через некоторое время «Мален» покинул Версаль и больше туда не возвращался, даже в Париж, чтобы повидать сына, он не приезжал. Этот год с самого начала обещал быть очень насыщенным и не обманул ожиданий. Сначала Памира рассказала, что Мишель – это Фаратон, потом в руки пирата попала Сабина, а вместе с ней Диана и Бриан. Гибель графини и взаимное непонимание с сыном, чудесное спасение от смерти рабыни Фаратона, но потеря нерожденного ребенка, встреча с братом и вновь разлука. Кандия – сумасшедшая идея взять с собой на материк Памиру. Еще только лето. Что еще случится, к чему еще начать готовиться?! Его ничего не пугало, но он очень не любил неопределенность.
Кто-то тронул его за плечо, резко и неожиданно выводя пирата из задумчивости. Виразон обернулся. Перед ним стояла Памира. Ее маленькая белая ручка робко накрыла его руку, контрастируя своей белизной с сияющим красным бархата. Пират с легким вопросом во взгляде посмотрел на нее, ничего не говоря. Кандийка ласково улыбнулась, тоже не спеша нарушить молчание. Доменик уже не смотрел на нее, он без всякого интереса разглядывал горизонт. Он почти не чувствовал ее ласкового прикосновения, или по своему обыкновению игнорировал его. Памира молчала. Не было необходимости говорить – Виразон не нуждался в словах.
Она смотрела на море, лазурное, спокойное, ласковое. Молчала, думая о нем. Виразон легко освободил руку и приобнял кандийку за талию, привлекая к себе. Памира не стала сопротивляться, доверчиво прижавшись к его сильному телу.
– Памира, – протянул он. – У тебя дар всегда появляться вовремя.
Она молча улыбнулась, чуть отстраняясь. Виразон не держал, положив ладони на перила, кандийка повернула черноволосую голову, открыто глядя на пирата. Он на нее не смотрел. Прикрыв глаза, он выпрямился, расправил плечи, встряхнул волосы, отбрасывая их назад.
– Я хотела поговорить с вами, капитан, – медленно, подбирая слова, проговорила она, настойчиво глядя ему в лицо.
Виразон бросил на нее быстрый взгляд и снова отвернулся. Как она была прекрасна в лучах солнца! Как сияли ее глаза, изумрудные, бездонные… Черт, о чем он думает.
– Я слушаю, Памира.
Она замялась, не зная, с чего начать, думать и мечтать было легко, а сказать мысли вслух казалось невыполнимым. Присутствие пирата почему-то смущало. Кандийке было чуждо это состояние, но она не могла ничего с собой поделать: язык не слушался ее. Возможно, срабатывал инстинкт самосохранения, присущий всем – неизвестно, какова будет реакция «Малена» на ее слова.
– На палубе? – с притворной легкостью спросила она. – Это не для посторонних ушей, капитан. Вернемся в каюту?
- Позже.
Он снова притянул ее к себе. Было чертовски приятно ее обнимать.
13
К ним неслышно подошел Энрике. Но Виразон обернулся прежде, чем тот успел приблизиться – как всегда.
– В чем дело? – спокойно поинтересовался капитан.
Помощник, слегка обескураженный, взглянул на него. Он так и не понял, почему закончилась борьба с Фаратоном, и какую роль во всей этой истории играет герцог де Лермон. Он не понял, какого черта на корабле появилась Памира, и почему Бризу взбрело в голову куда-то ее везти. Наконец, он не мог понять, каким образом Виразон слышит его шаги при наличии такого количества шумов!
– За нами следует корабль, капитан, – тихо сказал он, подавая капитану подзорную трубу. Капитан ее не принял.
Без какого-либо определенного выражения во взгляде он спокойно смотрел помощнику в глаза.
– Не трогать его, – приказал он, вновь оборачивая лицо к морю. – Он идет нашим курсом со вчерашнего вечера, но пока не приблизился. Либо поврежден, либо перегружен, либо нападать не собирается. В этих водах много судов.