Пират переложил ее на чистую простыню. Поменял компресс на лбу. Памира неожиданно ухватилась за его руку, не приходя в сознание. Ее лицо исказила мука. Снова.
Виразон испугался. Наверное, впервые с тех пор, как Лермон свалился с дерева. Пират серьезно испугался, что не сможет помочь этой странной женщине, случайно ворвавшейся в его жизнь, а теперь так запросто предложившей на ней жениться.
Корабль, встретившийся им вчера утром, появился неподалеку опять. Только значительно ближе. Он целым и невредимым вышел из ночной бури, даже не были порваны паруса. Что ж, браво капитану…
Виразон внимательно рассматривал его в подзорную трубу; он уже знал, кто это, но пока не мог решить, что с ним делать: пропустить или потопить, – но все больше склонялся к первому варианту. С одной стороны, совершенно не хотелось ввязываться в бой. Кроме того, это был корабль Злого Гения, и тот когда-то сотрудничал с Виразоном, потом отделился, не забыв заплатить неплохие отступные. Пирату не было резона с ним сражаться, пока Гений не шел против него.
Капитан решил пропустить корабль и изменил курс, не желая с ним встречаться нос к носу. Скользнул в пролив между двумя островами, маленькими и неприступными на вид. И – затаился.
Злой Гений ушел вперед.
Бриз, оставив у руля помощника, ушел в каюту, не зная еще, зачем все-таки он пропустил «Венецианку», но уже чувствуя, что это будет иметь какие-то последствия. Злой Гений раньше не появлялся так близко от берегов Франции. Что же заставило его изменить привычкам?
19
Анна де Лорьен
Август 1672
Пиратский бриг «Черная пантера»
Они подходили к Марселю. День – не больше, – оставалось до суши, но особой радости это не вызывало ни у кого: на корабле Виразона Францию не любили.
Памира более-менее оправилась с помощью Доменика, все свободное время проводившего с ней. По всей видимости, она забеременела и потеряла ребенка. Ничем другим боли и кровотечение пират объяснить не мог. Его лекарства помогли, и молодая женщина, по-прежнему бледная и обессиленная, позволила себе выйти на палубу. Она держалась за руку пирата, который был готов в любой момент поддержать ее, если нужно, подхватить и отнести обратно в каюту. Он просто не смог запретить ей выйти на свежий воздух, когда она попросила, словно чувствовал вину за то, что с ней случилось.
Он обнимал ее с той трогательной заботой, которой уже давно ни к кому не проявлял. Памира не задавала вопросов, покорно принимая его силу и нежность.
Сегодня было необычное утро. Ясное, спокойное, оно ознаменовалось необыкновенным нашествием чаек. Они облепили мачты подобно снежным комьям, пронзительно вереща и «переговариваясь». Ни крики, ни выстрелы в воздух особого впечатления на них не производили.
Памира улыбалась, прижимая обнимающую ее руку Виразона к себе. Преждевременная снежная зима на «Черной пантере» его явно забавляла, хотя он и старался сохранить серьезный вид.
Ответить на это было нечем. День начинался хорошо…
– Ох уж эти чайки, – вздохнул он, не отрывая глаз от ее лица. – Что с ними делать?
– Ну, не стрелять же в них, Филипп, – рассмеялась она, намеренно при посторонних называя его вымышленным именем.
Доменик усмехнулся:
– Это было бы бесполезной тратой времени и пороха. Думаю, они отстанут от нас, как только изменится погода.
– А почему они…
– Почему им понравился мой корабль? Спроси у них, может, ответят. Я в этом вопросе сохраню нейтралитет.
Она рассмеялась, повернувшись и прижав лицо к его груди. Впервые за большое количество времени ей было тепло и хорошо…
Тем временем среди матросов решался тот же самый вопрос – что делать с чайками? Все смеялись и предлагали что-то совсем уж неслыханное. Вплоть до того, что не помешало бы срубить мачты. В итоге один из матросов решился навестить настырных птичек и поговорить с ними по-мужски, то есть показать, кто здесь хозяин. Это заявление было встречено смехом и бурным согласием. Все знали, что если за дело берется этот малый, то все либо пойдет кувырком, либо окончится неудержимым весельем. Парня звали Даниэль. Он предположительно был итальянцем, но со всеми говорил по-испански, как и было заведено на бриге. Кто-то считал, что он француз. Даниэля подобрали посреди моря два года назад. Почему Виразон решил спасти утопающего, никто толком не понимал, но, как потом выяснилось, пират сделал это не зря. По крайней мере, никто об этом не пожалел. Парень был ходячим несчастьем в самом веселом смысле этого слова. Он развлекал весь корабль, и даже капитану не удавалось сохранять серьезность, если Даниэлю хотелось пошутить.