- Доменик, - помимо воли прошептала она, и тут же испуганно прикоснулась тонкими пальчиками к губам, вопреки всему хранящим вкус его поцелуя. Она так и не решилась сказать ему, насколько он ей дорог. Так и не решилась открыть свое сердце. Даже себе.
Доменик. Тоска накрыла с головой, какое-то предчувствие мучило и мучило, мешая дышать, душили слезы. Доменик. Почему сейчас? Почему?..
Даниель смотрел на побледневшую, сжавшую руки в кулаки сестру удивленно. Он не понимал, что творится у нее на душе. Разглядеть смог только волнение. Кандийка приказала кучеру ехать к дому маркиза де Малена. Лорьен не знал маркиза лично и ломал голову, что связывало с этим господином его сестру.
- Даниель.
Юноша вздрогнул от неожиданности, изобразил на лице вежливое внимание, наклонившись к Памире.
- Обещайте навещать меня.
- В особняке Малена? Вы не хотите жить в доме своего отца? – не выдержал он.
Она сжала губы, словно боялась сказать что-то резкое. Тонкие пальчики сжимали запястье, глаза странно блестели.
- Меня ждет сын. Я буду жить с ним… А позже, вероятно, меня будет ждать муж, - еле слышно добавила она, словно сама не верила, что когда-нибудь сможет назвать Виразона своим мужем. Виразона?.. Пожалуй, нет. Филиппа де Малена. Ну, хотя бы одного из тех, в чьем обличье ее Доменик показывался миру.
42
…Памира затаила дыхание, приложив побелевшие от волнения руки к груди. Ее поглотило какое-то незнакомое, необъяснимое чувство. Боль. Волнение. Радость. Слабая надежда на что-то и безотчетный страх.
Приятная на вид женщина стояла напротив нее, положив мягкую руку на плечо черноволосого мальчика лет пяти.
«Натали замечательный человек, – неожиданно вспомнила она случайно сказанные Виразоном слова, – она обожает Мишеля, и он тоже, кажется, любит ее. Но он знает, кто его родители. И кто его мать. И что это я не позволяю тебе приехать к нему. Зачем травмировать мальчика, сообщив ему, что мать с легкостью обменяла его на свободу?»
На ее глаза навернулись непрошенные слезы. Господи, какой же дурой она была! И каким предусмотрительным оказался Виразон. Он опять ее пожалел…. Словно знал, что когда-нибудь она повзрослеет.
Она смотрела на сына, не смея отвести глаз от его не по возрасту серьезного лица. Ей сказали, что он говорит, читает стихи, ездит верхом и даже играет с деревянным оружием. Мальчик был несколько худощав для своих лет, а костюм для верховой езды смотрелся на нем почти как на взрослом. Его серьезный зеленый взгляд был действительно серьезным, густые черные волосы уже лежали шапкой на голове. Черты его лица еще не до конца определились, но уже сейчас Памира видела, что он в будущем станет очень похожим на Виразона. Да, перед ней стояла уменьшенная копия Доменика с еще пока не ожесточившимися, но уже резковатыми чертами лица. Копия Доменика с ее, Памиры, глазами.
Мишель смотрел на нее очень внимательно: Натали только что сказала ему, что гостья – его мать. Его зеленые глаза быстро осмотрели ее и встретились с ее влажным изумрудным взглядом. Он подошел к ней вплотную. Молча он просто потянулся к ней, обнял за талию и закрыл глаза, осознано игнорируя правила этикета, которым уже был вынужден следовать. Памира присела перед ним и заключила сына в нетерпеливые объятья. Мишель не сопротивлялся. Он чувствовал ее слезы на своей щеке, мягкую руку, перебирающую его волосы, еле слышное горячее дыхание, неистовый бег сердца…
– Где ты так долго была? – наконец прошептал он. – Отец сказал, что пока не может тебя привезти… Но почему так долго? Я же совсем не знаю тебя…
Она отстранилась.
– Прости меня, – еле слышно сказала она, даже не пытаясь вытереть слезы, бегущие у нее по щекам.
Мишель неожиданно улыбнулся.
– Ты такая красивая, а плачешь. Даже я не плачу. Не надо…
Сквозь слезы блеснула несмелая улыбка. Дрожь почти ушла. Памира встала и посмотрела на Натали, которая замерла в углу комнаты, с неопределенно-умильным выражением наблюдая за происходящим. В ее добрых внимательных глазах тоже стояли слезы. Слезы счастья. Красота и искренность мадам покорили ее, а короткая записка маркиза де Малена развеяла все сомнения.