Памира молча кивнула.
- В таком случае, я пришлю карету.
Он встал, поклонился, и оставил ее в одиночестве. Что она творит?
57
Граф Готье де Бательер стоял в зале, держа в руках полупустой бокал шампанского. Глоток игристого напитка позволил прийти в себя, разогнав наваждение. Это женщину хотел король! И эту женщину хотел он сам. С первой встречи. Хотел безумно. Какие сумасшедшие усилия – чтобы просто оторваться от ее губ. Сладких. Юных. Она так молода! Но так пленительна… он не мог позволить себе лишиться неожиданной радости. Она целовала его сама – и в это мгновение полицейскому было наплевать на то, что она – источник важнейшей для не одного расследования информации.
Он нервным движением запустил пальцы в каштановую с проседью шевелюру. Он не носил париков. И даже при короле не изменял своим принципам. Прислонился спиной к стене, любуясь пузырьками в игристом вине, забавно мерцающими в свете многочисленных светильников, люстр и одиночных свечей. В голове постепенно зрело решение. Как оградить Анну от короля. Как оказаться рядом с ней. Он знал, что она жила на море, но не знал, под каким именем. Догадывался, что она имела нелицеприятные связи там. Он знал, что у нее в Париже, в особняке де Малена жил сын, и она сама остановилась там же. Мален ребенка признал, по закону Анна не имела на него прав. Значит, к его дому она не была привязана. Бательер понятия не имел, какие отношения связывают ее с маркизом. И даже не ревновал. Мален оставался в Бастилии. Он продолжал говорить по-испански. А Бательер отправил людей на поиски информации о Филиппе д‘Альмагере, испанском доне, который так похож был на заключенного.
Если подозрения подтвердятся, Малена казнят. Если нет – придется его отпустить. И Бательер не решил пока, что ему больше нравится.
- Ваша светлость граф де Бательер? – рядом с ним нарисовался паж.
Готье лениво кивнул.
- Вас ждет король.
Усталость слетела с него, словно его окатили ледяной водой. Король. Король говорил с Лермоном. Что, разговор окончен, раз Людовик послал за ним?
Паж проводил графа в кабинет, оставив его у самых дверей. Бательер легко постучал и вошел, не дожидаясь разрешения, как всегда. Лермон был здесь же. Высокий, подтянутый, длинноволосый. Он был одет в темно-коричневый костюм, лишенный каких бы то ни было украшений. Спокойный, но слишком серьезный.
Людовик, напротив, был взволнован.
- А вот и вы, мой дорогой граф, - воскликнул он, едва увидев Бательера. – Объясните мне, пожалуйста. Герцог утверждает, что в Бастилии вместо де Камбале содержится его брат господин граф де Тореаль. Что вы можете на это сказать?
- Тореаль? Впервые слышу.
Бательер бросил на герцога внимательный и вместе с тем удивленный взгляд.
- Его держат там под именем маркиза де Малена, - уточнил Лермон, коротко поклонившись в знак приветствия.
- Мален – ваш брат? – Бательер не скрывал удивления.
Король молчал, решив наблюдать. Он видел, что между придворными происходит что-то, и хотел понять, чем вызвана взаимная неприязнь. Кроме того, его полицейский был удивлен. Он не знал, что Мален и Тореаль – одно лицо. Если это, конечно, действительно так. Людовик сидел за своим столом, вольготно откинувшись на спинку роскошного кресла. Как зритель в театре.
58
Бательер и Лермон замерли друг напротив друга. Герцог – сложив руки на груди и отгородившись, полицейский – в свободной позе. Граф был ниже Анри-Мишеля на полголовы, но смотрелся внушительно. То ли в силу профессии, то ли из-за природной властности, не искорененной в нем той же профессией. Лермон сыпал фактами, Готье спокойно парировал каждый удар. Но он не смог доказать, что Мален – это не Тореаль. И ему пришлось признать, что заключенный – не Камбале.
- На пытках Мален говорил по-испански. Как вы это объясните?
Новый вопрос Бательера заставил герцога побледнеть: зря он вообще упомянул пытки. Мысль о том, что Тореаль в Бастилии и что его там пытают, вызывала дикую ярость и вместе с тем причиняла боль.