Мишель это проигнорировал, прекрасно понимая, что его острая неприязнь к графу даст тому лишний повод для подозрений.
Памира не смогла помочь. Герцог добился освобождения сам. Но он теперь должен был покинуть Париж. Может, не на один месяц. Единственный способ доказать лишний раз невиновность Доменика и снискать расположение Людовика Четырнадцатого - привести в столицу Камбале. Оставалось надеяться, что Злой Гений привезет его к брату… И тогда Сант’Арренцо сможет его удержать.
Али встретил герцога с графом в холле. Времени на удивление неожиданному появлению пропавшего несколько месяцев назад доктора и на расспросы не было. Лермон лишь кивнул и позволил арабу помочь ему донести брата до спальни. Потом оставил их одних. Он обладал знаниями, помогающими при боевых ранениях. Но всегда полностью доверял опыту Али.
Он позже расспросит, где тот пропадал. И как оказался в Париже. Сейчас значительно важнее было состояние Доменика.
Король «подарил» воскресшему из мертвых герцогу два дня, чтобы убедиться, что освобожденный Тореаль может остаться в одиночестве. Потом Лермон должен был уехать, иначе у них снова возникнут неприятности. Его положение было более чем шатким. Людовик делал вид, что верит ему, Бательер даже не удосуживался натянуть на лицо маску доверия. А если полицейский начеку, он обязательно постарается изменить и королевскую позицию. А это уже опасно: у Фаратона с Францией конфликтов особых не было, но и другом его не считали. Открыть личность известного пирата – опасная идея. Пусть он и собрался уйти со Средиземного моря, уступить его брату. Но…
Али нашел Лермона спящим в кресле. Герцог был не менее бледен, чем его брат. Жесткая складка залегла в уголках его губ, казалось, что он просто закрыл глаза во время сложного разговора.
Доктор сел напротив него, не спеша будить. Он прекрасно понимал, что разговор предстоит неприятный и долгий… Вряд ли Фаратону будет легко принять, что его единственный друг, его врач, был никем иным, как человеком Виразона. Али не шпионил. Но мягкими советами он не позволял пирату вступить на путь открытого противостояния «Черной пантере» и ее флоту.
Он смотрел на Мишеля, как на сына. Почти так же, как в свое время смотрел на Виразона. И что-то давило в груди.
60
Али еле слышно вздохнул, наклонился и тронул герцога за плечо. Тот вздрогнул и резко выпрямился в кресле. Увидел доктора. На его лицо наползла тень, а с губ сорвался лишь один вопрос:
- Как он?
- Жить будет. Ему не причинили серьезного физического вреда… Но…
Анри-Мишель напрягся.
- Что?
- Честно говоря, я боюсь за твоего брата. Он слишком свободолюбив, чтобы перенести заключение легко. И слишком горд, чтобы пытки и унижение сказались только на его теле. Ему оставили напоминание о тюрьме – неприятную рану на скуле. Скорее всего, я не смогу ничего сделать, чтобы не появился шрам.
Доктор остановился, чтобы перевести дыхание.
- Его били?
- Его пытали.
Лермон удрученно умолк. Почему-то все это никак не укладывалось в голове… Энрике, помощник капитана на «Черной пантере», рассказал, что Виразон сошел на берег в одиночестве, сославшись на какие-то дела, но не вернулся. Команде удалось пошагово восстановить события того дня и даже найти очевидцев, которые рассказали, что высокого элегантного человека в черном увезли на полицейской карете. Он сопротивлялся. Кажется, даже убил одного из служителей закона. По всей видимости, его приняли за кого-то другого. Говорили что-то про заговор, часто звучала известная во Франции в последнее время фамилия Камбале. Виразона увезли. Энрике не имел права покинуть корабль, поэтому отправил в Париж надежного человека. Который по приезду Мишеля доложил, что Бриз в Бастилии. Картинка выстраивалась четкая. За исключением одного: было очевидно, что пирата подставили. Потому что полиция отчего-то была уверена, что имеет дело именно с Камбале.
Тут помогла Памира, видевшая, как на «Венецианку» садился странный пассажир. Лермон не хотел бы оказаться на месте Злого Гения, когда Доменик доберется до него… Если он вообще захочет мстить.