6
Памира была обладала каким-то непонятным, пугающим ее саму, даром. Она брала человека за руку, и тут же в ее сознании вспыхивали ярчайшие образы, картины, связанные с этим человеком. Прошлое, настоящее, будущее – малопонятно. Именно таким способом она узнавала то, что никому на Средиземном море не было известно. Она знала тайну Злого Гения, позже узнала тайну Фаратона. Один Виразон не позволил ей что-либо увидеть… Но его она видела в последний раз четыре года назад. А Фаратон был рядом… Она узнала, кто такой Фаратон. Половину от него самого.
Он уехал. Удивленная и перегруженная информацией и чувствами, она была рада одиночеству. Она чувствовала, что грядут какие-то перемены. Это подтвердилось, когда в ее жизнь снова ворвался Виразон. Эта их встреча стала особенной. Виразон позволил кандийке увидеть то, чего раньше не позволял: лицо, истинное «я», кусочек его души.
Это было несколько месяцев назад, но Памира помнила каждое слово, каждый жест. Помнила так, будто это произошло только вчера.
Пират узнал откуда-то о связи его давней рабыни с Фаратоном, и примчался, намереваясь получить информацию о враге любой ценой. Виразон резко, с настойчивостью опытного следователя расспрашивал ее о своем враге, понимая, что долго сопротивляться давлению девушка не сможет. К тому же, она явно что-то знала… В то время, как пират не знал ничего, кроме названия корабля и отдаленных воспоминаний о голосе, искаженном ветром.
– Его внешность?
А она еще пока пыталась проигнорировать наживку:
– Не скажу.
И без того холодный взгляд пирата стал ледяным. Казалось, что ее волосы вот-вот покроются инеем. Наивно пытаясь защититься, она закрыла лицо руками.
– Говори, Памира.
Ей нужна была передышка. В конце концов, сдача пешки не означает поражение во всей игре. Пожертвовав малым, можно попытаться захватить большее. Ладно, что из того, что Виразон узнает то, что и так уже известно многим?
– Высокий, наверное, твоего роста (при этом уточнении пират удивленно поднял голову), брюнет с черными, южными глазами. Это все, Филипп?
– Моего роста, черноглазый, черноволосый. Та-а-ак… С какой стороны он носит шпагу? – в его вопросе звенело напряжение. Памира впервые видела Виразона таким взволнованным, хотя волнение внешне никак не выражалось – она чувствовала, что для пирата очень многое значит ее ответ. Она не понимала, что такого рода знания могут дать ему, как он собирался их использовать. И не хотела подчиняться его воле, хотя и знала, что придется все равно. Как всегда.
– Бриз! Какое это имеет значение? Ты бы не потерпел, если бы я рассказала ему все, что знаю о тебе, – она осеклась.
Виразон сохранял ледяное молчание. Он взглянул на нее. Быстро. Резко. Его взор стрелой пронзил ее насквозь. Удар. Памира готова была сдаться, почти смирившаяся. Пират не двигался, но она физически почувствовала стремительный, верный удар. В сердце. «Виразон – страшный человек!» – в сотый раз сказала она себе, - «если вообще человек».
- Ты ничего обо мне не знаешь, - наконец еле слышно произнес хозяин «Черной пантеры».
– Пойми же ты. Мишель не простит…
– Его зовут Мишель, отлично, – равнодушно заметил он, проведя рукой по волосам.
Памира вздрогнула. Подалась вперед, к нему. Замерла, глядя ему в глаза. Выпрямилась, откинулась назад, продолжая смотреть на него. Серьезно, без испуга. В легкой сорочке она сидела рядом с Виразоном на постели, по привычке изящно сложив длинные ноги. Бриз полулежал, небрежно откинувшись на подушки, прикрыв глаза.