Тореаль остановился в Шасси (так называлась эта деревушка), на неопределенный срок. Здесь не было гостиницы или постоялого двора, хотя в обязательном порядке чуть в отдалении находилась таверна, но дети, окружившие юношу, как только он спустился с холма, предостерегли его от посещения этого заведения. Граф и сам бы, даже ничего не зная, ни зашел бы в нее: слишком мрачно и зловеще выглядело это старое, покосившееся здание.
Так что пришлось остановиться в частном доме. А в счет оплаты Доменик отдал хозяину в пользование своего коня. Тот был просто счастлив: такого великолепного, выхоженного чистокровного скакуна он еще не видел. Первые несколько дней он ходил вокруг коня, не решаясь его коснуться, так что юноше пришлось самому ухаживать за жеребцом.
Он был всецело увлечен этой новой для него жизнью. Через хозяина он продал свой костюм в Марселе: надоел. Нет, деньги у него были, но зачем этот факт афишировать, тем более, здесь? На вид люди неплохие, но кто бы смог за них поручиться? Убьют за су, и никто не узнает. Этого Доменик совсем не хотел, поэтому делал вид, что в средствах стеснен, а его хозяин оказался потрясающим торговцем: умудрившись продать костюм вдвое дороже, чем тот стоил. Развеселившийся Тореаль разницу в цене презентовал ему. Кстати говоря, в Шасси его знали под именем Филиппа де Малена, сына разорившегося дворянина откуда-то из Пуату.
Доменик не чувствовал, что меняется, но за время практически бесцельного путешествия он сильно повзрослел. Каким-то образом он научился внушать людям, что он им незаменим. За недели пребывания в Шасси он узнал о жизни больше, чем за все годы бытия в Шато. Научился работать, в чем-то себе отказывать, прислушиваться к чужим проблемам, помогать окружающим его людям. В какой-то степени тогда начиналось его обучение в школе выживания, и продолжилось оно уже в начале следующего года.
75
В 1658 году февраль был теплым, даже для Прованса. Леиньяк (так звали хозяина дома, где жил Доменик) уверил своего постояльца, что это хорошая примета, что, значит, в скором времени обязательно что-то произойдет. Мален с улыбкой согласился. Они странно быстро сошлись с этим человеком. О, в особенности с его дочерью, но о развитии отношений юной Жаннетт с молодым гостем история умалчивает. Отец девушки упрямо закрывал на все глаза, уже строя кое-какие планы относительно Филиппа.
Но всем его планам не суждено было сбыться: февраль был теплым, а это хорошая примета…
В тот вечер в самом начале марта Мален по своему обыкновению сидел рядом с домом с гитарой в руках. Близ него, чуть ниже, пристроилась Жаннетт, рассматривающая ослепительно звездное небо. Доменик мягко перебирал струны, напевая. Смутное предчувствие, что сегодня что-то произойдет, не оставляло его с самого утра. Он с грустью взглянул на странно притихшую девушку. Хотел сказать ей что-то, но не смог. Нечего было. Милая деревенская девушка, простая и доверчивая. Он не воспользовался ее доверчивостью, хотя ей, может быть, и хотелось такого романтического приключения. Мален был юн, но не глуп, и портить отношения с Леиньяком он не хотел. А сегодня…
Он чувствовал, что недолго ему придется делить один стол и один дом с прелестницей Жаннетт. Ему придется уйти. Когда, куда и зачем, он пока не знал. Но не для того он покидал поместье, чтобы похоронить себя на берегу в глухой деревеньке. Он прожил здесь всю зиму. Если б его хотели найти, его бы нашли. Значит, не хотят. Мишель забыл про него, мать тоже. Обидно, но что же можно сделать?
Он должен был уходить.
Жаннет мягко положила теплую кукольно-пухленькую ладошку ему на плечо, заглянула в лицо. Холодный свет луны не позволял рассмотреть цвет его удивительных глаз, которые пугали и притягивали одновременно. Длинные ухоженные волосы маркиза де Малена скрывали черты, прятали эмоции, делали его каким-то отдаленным, еще больше увеличивая социальную пропасть между ними. Жаль. Девушке нравился их необычный гость.
Филипп отложил гитару. Тепло. И вместе с тем странно одиноко. Непонятная тоска сжала сердце.
Он устремил неподвижный взгляд куда-то вниз. Туда, где заканчивались домики Шасси, где стояла мрачная таверна. В ней горел свет. Там кто-то был. Ветром приносился смех.