Граф отвернулся от окна, задумавшись. Вся жизнь стояла перед глазами. Море. Джугадор. Его первый друг и учитель. Время. И пропасть между тем человеком, которым он стал, и юношей, сбежавшим из дома, – непреодолимая, – но проследить этот сложный, извилистый путь духовного рождения пирата Виразона не мог.
…Удача словно преследовала штурмана, которого на корабле вскоре прозвали Счастливчиком. Он падал с мачты и остался невредим, чудом выходил целым из всех боев, словно защищенный высшими силами. Он легко сходился с людьми и легко завоевал расположение капитана.
До появления Доменика дела у Джугадора шли из рук вон плохо: Рог Дьявола все чаще одерживал верх. Но с приходом юноши многое изменилось: его необыкновенное везение перекинулось и на капитана, и, кажется, на всех матросов. И это было действительно потрясающе.
Вроде бы молодой и неопытный, Счастливчик порой давал такие стратегические советы, что все только диву давались, как он до подобного додумывался. Признали, что у юнца просто необыкновенный талант к ведению боя. Как итог – Джугадор не проиграл больше ни одного сражения. Везучесть Филиппа помогла исправить ситуацию на море, а его ум и блестящее владение оружием - проникнуться матросам к нему искренним уважением.
Доменик был страшно непоседлив и стремителен, так что за глаза его вскоре стали называть Ветром, а там и до Ветра Удачи недалеко. Так появился Бриз – Виразон. И в скором времени все забыли о юноше, попавшемся под руку в Шасси, теперь в команде был Виразон – совсем другой, взрослый, рассудительный, но веселый и простой в общении.
77
Для Доменика в ту пору время шло очень медленно: он приспосабливался к данной обстановке, пока еще выбирал ту линию, которой представит придерживаться на протяжении всей жизни. Оптимальный вариант все время ускользал, а бросаться в крайности не хотелось, но и долго находиться в подвешенном состоянии тоже особого желания не было. В нем что-то ломалось. Он постепенно становился замкнутым, появилась холодность, не распространявшаяся только на капитана и на Энрике Сарвероса, с которым Виразон очень быстро сошелся. Пока еще не появилась в будущем знаменитая маска, но штурман потихоньку отгораживался ото всех, всякий раз предпочитая одиночество шумным компаниям. И все же сам Виразон с трудом осознавал, какие перемены в нем происходят. Ему было уютно и спокойно, его мало интересовало, каким образом стало возможно это спокойствие.
Джугадор очень привязался к своему спасителю, Доменик заменил пирату давно потерянного сына. А капитан, в свою очередь, вполне смог заменить юноше отца. Виразон не только наполнил удачей паруса пиратского судна, но и принес покой и свет в сумрачное сердце его капитана, оказав ему, таким образом, неоценимую услугу.
Время шло. Положение Джугадора на море резко изменилось, он выигрывал. Виразон позже говорил, что только чудо спасало противника всякий раз. Рог Дьявола не победил, но судьба всегда злодейка. Джугадор погиб. Погиб глупо и неожиданно, но успев, однако, назначить своего приемника. Им стал Виразон. Именно тогда завершился процесс изменения. Появилась маска и лед, исчезли эмоции и простота. Он стал тем человеком, которым его знают и сейчас.
Со смерти Джугадора прошло почти десять лет, но и сегодня воспоминания причиняли боль. Капитан оставался единственным человеком, по кому Доменик искренне скучал. Граф встал из-за стола и неспокойно прошел по комнате. Париж неправильно на него влиял. Доменик не любил просматривать прошлое, считая это занятие бесполезным, и не мог понять, что сегодня на него нашло. Но чувствовал, что именно сегодня что-то случится.
Тореаль вышел из кабинета. Шатали проводил графа чуть ли не испуганным взглядом. Ему совсем не хотелось вновь испытывать на себе ледяную ярость, это было слишком тяжело. Впервые увидев Доменика, когда герцог только привез его из Бастилии, дворецкий не мог ничего сказать о хозяине особняка, но уже через пару дней понял, что с этим человеком лучше не связываться: чревато последствиями. Шатали старался как можно меньше попадаться ему на глаза.