– Почему вы так много говорите по-испански, сударь? – спросил он, методично ведя допрос. По привычке.
– О чем вы?
– Много и в самых неожиданных ситуациях. Я говорю о Бастилии.
Тореаль нахмурился.
– Я говорил по-испански? Не обращал внимания. Машинально…
– Почему?
– В последнее время мне доводилось общаться, в основном, с испанцами.
Раньше Доменик об этом не думал. Виразон для всех испанец. Это не могло не отразиться на нем самом. И он может выдать себя… Необходимо быть более внимательным и собранным. Иначе может случиться непоправимое.
– Нам обоим известно, что испанцы не стали бы иметь дело с французом.
– Господин де Бательер, вы же прекрасно знаете о существовании дона Филиппа д’Альмагеры.
Виразон предостерегающе и холодно взглянул на собеседника. Оказалось, что он способен зайти намного дальше, преследуя свои цели, чем предполагал Бриз. В какой-то степени это не плохо, особенно для полицейского. И Бательер был достоин уважения – бесспорно. На свете немного людей, кого бы пират смог искренне уважать. В их число не попал даже король Франции, но начальник тайной полиции был отмечен в этом коротком списке. Только он этого не знал. Доменик считал его своим врагом, а к врагу симпатии не проявляют.
– Знаю, – проговорил Бательер, а его взгляд добавил: «Я ждал, чтобы вы сами заговорили о нем». – Разумеется, знаю. Оно – это имя – еще одно доказательство моего предположения. Вы не находите?
Виразон изобразил удивление.
– Разве?
– А разве нет? Я не знаю ни одного французского дворянина, имеющего еще и испанский титул. И поместье в Испании. И принятого к испанскому двору. По меньшей мере, это подозрительно, сударь.
«Тебе и это известно», – глаза Доменика сверкнули. Он напряженно выпрямился и застыл в этой позе, по-прежнему держа в руках перо. Знает ли он о пиратстве? Нет, вряд ли. Черт побери, что же это за…? Его нос оказался слишком длинным, а любопытство - чрезмерным. И все это заставляло насторожиться, хотя и порядком надоело. Бательер! Что же с ним делать?
– Если же серьезно, господин граф, – продолжал тем временем полицейский, – все это говорит не в вашу пользу. И дает мне основания для ареста.
– Вот как?
81
Перо описало круг и вновь указало кончиком на Бательер, грозя вырваться из рук Доменика. Готье, казалось, его не замечал.
– Именно так. В виду всех перечисленных фактов, вы вполне можете оказаться испанским шпионом. А наша с вами задача сейчас выяснить, так ли это.
– Сейчас? – эхом повторил Тореаль. Его взгляд странным образом помертвел.
– Здесь и сейчас, – кивнул Бательер, чувствуя, что при его последних словах настрой графа резко изменился. Кажется, Доменик наконец понял, что он готов к серьезному разговору и серьезным действиям, что он решил разобраться во всем, не сходя с места. Может, уловил свою выгоду от разговора с ним.
– Как вы можете объяснить мне это, сударь? – задал вопрос Бательер, внимательно смотря на Тореаля. Может, на его лице отразится что-то, за что можно было бы ухватиться. Но его наблюдения не принесли результатов: внешне Доменик остался спокойным, а глаза его, казалось бы, – «зеркало души» – все так же холодны и равнодушны. В какой-то степени – пусты. Либо Мален действительно ничего не чувствовал, и слова де Бательера не произвели на него никакого впечатления, либо он прекрасный актер, либо обладал нечеловеческим самообладанием. Никаких других объяснений Готье просто не видел.
– Я оказал важную услугу испанскому королю.
– Услугу? Какого характера?
– Принудительного по отношению ко мне… Между казнью и поместьем я выбрал последнее.
Бательер смотрел недоверчиво. Скорее, по привычке, он сомневался во всем.
– Но почему вы не вернулись во Францию? Почему вы вообще уехали, сударь?