− Меня ждет все то же, что ждет меня уже 15 лет, Мишель! Бессмысленный разговор. Я хочу вернуться на море, когда?
− Я хотел предложить тебе съездить в Шато.
− Шато-Лермон? Зачем?
− Провести там несколько дней, отдохнуть…
Доменик рассмеялся.
− Признайся, братец, ты просто хочешь вернуться в детство. А так, как в твоем детстве был я, ты поставил себе целью меня уговорить.
Лермон поднял руки, будто сдаваясь. Порой Тореалю удавалось сказать то, о чем сам герцог еще не успел подумать, и попасть в точку.
Диана вернулась в особняк графа на следующий день после приезда герцога. Она деловито оставила служанке, смерившей ее откровенно презрительным взглядом, плащ, и устроилась в гостиной, найдя свое вышивание, и сделав вид, что она тут была всегда. Тореаль, проснувшийся не в духе и спустившийся вниз, чтобы выпить кофе и хоть как-то привести свои мысли в порядок после того потока информации, которую пришлось проанализировать, замер, не столько удивленный, столько раздосадованный присутствием мадемуазель.
Диана же отложила вышивание в сторону, изящно присела в реверансе и невозмутимо вернулась к своему занятию, стараясь не обращать внимания на ледяной взгляд синих глаз пирата, который высокомерно молчал, позволив себе только сухое церемонное приветствие. Очарование блондинки, поглотившее его в день дуэли, испарилось так же внезапно. Хотя надо отдать ей должное, ее присутствие становилось привычным, а этот факт графа не просто раздражал – бесил.
− Чем обязан, сударыня? – наконец спросил он, принимая из рук заглядывающей ему в глаза и всячески привлекающей к себе внимание служанки бокал. Девушка, сообразив, что граф не в настроении, грустно вздохнула и поспешила ретироваться.
− Вы не желаете меня видеть?
− Мне ровным счетом все равно. И при этом хотелось бы узнать, что на этот раз вас привело ко мне.
− Я пришла не к вам.
− Ах, вот оно что…
Тореаль пригубил напиток, прищурившись. Его взгляд потемнел, мерцая недобрыми искорками, но он ограничился только этим взглядом и надменным выражением лица, как всегда, считая выше своего достоинства ввязываться в дискуссию. Он догадался, что мадемуазель пришла к его брату.
Черт побери, он окончательно запутался в женщинах! Какого черта она целовала его самого, если сейчас ждала Мишеля?
− Господин герцог вернулся, и я хотела бы с ним поговорить? − Диана лишь подтвердила догадки.
− Неужели. Поэтому вы так поспешно ретировались вчера, узнав о его возвращении?
− Что я слышу? – она рассмеялась. – Неужели это ревность, Доменик?
Он вернул чашку на блюдце и поставил их на журнальный столик.
− Не обольщайтесь, − улыбнулся граф. Только улыбка получилась слишком холодной, чтобы считаться искренней.
− Вам не о чем беспокоиться, − Диана говорила так, будто разговаривала с мужем, − всего лишь хочу поздравить его с возвращением. И… сказать несколько слов, которые внесли бы ясность в наши отношения.
− Как интересно… И что это за слова? – Мишель стоял в дверях, держа в руках шляпу. Черные глаза сияли на обветренном лице, осторожная улыбка обнажила белые зубы. Но он не позволил себе пройти в комнату.
Доменик поднял голову, изучая брата. Тот выглядел довольным, значит… Значит, они свободны и могут распоряжаться своим временем как хотят. Это значит, что вскоре он сможет вернуться на море…
− Я думаю, герцог, нам стоит поговорить наедине… Позже.
− А ты… простите, вы изменились, сударыня, - взгляд Мишеля померк. Он снял плащ и шляпу и пересек гостиную. Опустился в кресло напротив Доменика и Дианы и замер, словно ожидая продолжения монолога.
Тореаль, приветливо кивнув, вновь ушел в себя, не сводя неопределенного взгляда с окна. По его лицу нельзя было понять, что происходит. Мишель провел рукой по волосам, пытаясь отогнать неприятное чувство, что он упустил нить происходящего и теперь чувствовал себя мальчишкой, потерявшемся в лабиринте.