99
В гостиной повисла неловкая тишина, но, кажется, она беспокоила только герцога. Служанка принесла ему кофе, не забыв обласкать его не менее призывным взглядом, чем тот, который достался Доменику. Получив в ответ дерзкую улыбку, она смутилась, и поспешила удалиться.
Тореаль поставил на столик пустую чашечку. Утро, и без того серое, было безнадежно испорчено, и он решил вернуться в кабинет, где можно было спокойно почитать. Бриан сегодня не придет, урок фехтования откладывался, а выходить из дома графу совершенно не хотелось. Ни с кем говорить тоже.
Он встал, коротко кивнул герцогу, попрощался с Дианой и удалился, с одной стороны, радуясь тому, что эта парочка теперь занята друг другом, а с другой почему-то мучаясь вопросом, что именно Диана хотела ему сказать.
− Вы же не любите меня, герцог.
Мишель замер, резко развернувшись к молодой женщине, так и не поднявшей глаз от вышивания.
− Сейчас я это вижу очень четко, хотя на Осирисе надеялась на обратное.
− Что изменилось?
− У меня просто открылись глаза.
− Вы ошибаетесь.
Он помрачнел. Он не любил бросаться фразами о любви, но об этой миниатюрной блондинке он думал постоянно. В ней было что-то… необходимое ему, дополнявшее его. И совершенно не нравилась мысль, что она порвет отношения.
Отсутствуя в Париже, он потерял больше, чем мог предположить.
− Быть может, сударыня, вы хотя бы объясните мне, что делаете здесь и почему не ждете меня там, где мы договорились?
Диана невесело усмехнулась.
− В ваши планы вмешался Злой Гений.
Она в двух словах рассказала о своем пути в Париж, опустив нелицеприятные подробности. Лермон слушал, затаив дыхание. Ярость волной поднималась в груди. Но бессильная злоба – это последнее, как он мог проявить захлестнувшие его чувства. Герцог молчал, сжав руки в кулаки до боли. Он прекрасно знал Злого Гения, знал, что тот причастен к побегу Камбале… Теперь знал еще и это. Дружба с Сант-Арренцо не остановит ни его, ни Виразона.
− Что вы предлагаете, душа моя? – он спросил еле слышно, будто у самого себя. Сейчас он одновременно был похож и не похож на Доменика. Та же железная воля. Но совершенно необычные живые чувства. Боль. И… разочарование?
Диана засомневалась. Пока она находилась рядом с Тореалем, она не могла думать о Лермоне, но стоило графу исчезнуть, вновь мучительно захотелось оказаться рядом с герцогом. Кляня себя за слабость, она окончательно смутилась и замолчала. Решительность оставила ее, равно как и желание что-то делать.
− Мы с братом собираемся отправиться в Шато. Я приглашаю вас поехать с нами… А с Мари тем временем побудет Бриан.
Диана не решилась на возражения. Она тихо кивнула, не смея поднять на герцога глаза. Как же глупо она себя сейчас чувствовала!
Интересно, а что чувствовал он?
− Мы едем в Шато, завтра, - Лермон опустился на диван в кабинете графа, не дождавшись приглашения сесть.
Доменик оторвался от книги и посмотрел на брата.
− Ты уже все решил.
− Конечно. С нами едет Диана.
− Зачем она тебе? – Тореаль отложил книгу и выглядел теперь почти что заинтересованным.
− Пусть девочка определится, чего хочет она.
− Ты уверен, что это соответствует твоим желаниям, брат? Не проще ли увезти ее куда-то без меня и за пару ночей вернуть в ее сердце былые чувства?
− Доменик!
Мишель рассмеялся, не сразу найдясь с ответом на предложение брата. Виразон оказался неожиданно прямолинейным.
− Нет, не проще. Во-первых, это нечестно, во-вторых… недолговечно, увы.
− Воля твоя, - граф вновь взял книгу в руки. – В Шато, так в Шато. С ней. Так с ней. Черт, я снова иду у тебя на поводке!
Памира вылетела на дорогу, не сдерживая стремительный бек скакуна. Она не знала, что влекло ее вперед, но привыкла доверять интуиции, которая еще ни разу не подводила ее.
Зима отступала перед непобедимым влиянием весны, но было еще холодно. Кандийка никак не могла привыкнуть к климату, столь отличному от того, где она прожила столько лет; зябко куталась в плащ, подбитый мехом, взглядом, полным беспокойства, окидывая окрестности.