– Нет! – воскликнула она. – Поклянись, что ты… ты найдешь Доменика! Я видела его!... В этой комнате! Он где-то рядом… найди…. Брата…
Она упала обратно на подушки, задыхаясь. Господи, она бредила… герцог вскочил с места, намереваясь позвать доктора, но стон… он заставил Мишеля похолодеть и вернуться обратно к матери.
– Клянись мне… обещай!
– Обещаю, – выдохнул он.
Легкая улыбка коснулась губ герцогини. Лицо разгладилось. Дыхание стало ровнее. Мишель облегченно опустился рядом с ней, снова взяв ее за руку. Аврора неподвижным взглядом смотрела в окно. Ее рука крепко держала пальцы сына. Дыхание стало беззвучным. Лермон откинулся на спинку кровати и задремал, не отпуская ее руки.
Проснулся он от того, что в комнате стояла необыкновенная тишина. А рука, крепко державшая его, стала холодной. Дрожь пробежала по его телу.
Золотые лучи заката вернули измученному лицу герцогини почти живой покой. Какой-то внутренний свет разгладил морщинки. Круги под глазами сейчас были уже не так заметны. Герцогиня была прекрасна. Холодна.
Как завороженный, Мишель смотрел на нее, не веря тому, что видел. Он не помнил, сколько просидел около ее тела до того момента, как пришел врач.
– Мадам…
– Герцогиня де Лермон умерла, – глухо ответил Мишель на невысказанный вопрос.
Он вышел из комнаты. Не понимая, куда идет, он бродил по Шато до глубокой ночи. «Я потерял ее... навсегда...». Эта мысль неотступно следовала за герцогом, пока он медленно шагал по тенистой аллее, бессмысленным взором обводя знакомые, но ставшие такими чужими деревья.
Он не помнил, как ее хоронили; не помнил, кто и что ему говорил; не помнил, о чем думал и что чувствовал тогда. Ле Пюи пытался не тревожить молодого герцога, который остался совсем один: Луиза находилась где-то в Испании, Доменик вообще неизвестно где, других близких родственников у Лермона не было.
Но время не ждет, равно как и король, и вскоре герцог вернулся в столицу, встретившую его проливным дождем.
Анри-Мишель, измученный потерей и долгой дорогой, вошел в свой дом; скинув мокрый плащ, он лег на диван, смежив глаза. Доменик, Луиза, Аврора – их далекие, но дорогие его сердцу образы мелькали в голове. Всех их он потерял... навсегда... Он поклялся найти Доменика. Аврора вырвала эту клятву, зная, что умирает. Она была уверена, что видела своего младшего сына. Что это? Бред? Мечты? Надежды? Искать брата? Господи, так с чего же начинать?
Управляющий Тореаля отказывался говорить наотрез, где его господин, что с ним, и как его можно найти. Видимо, гнева графа он боялся значительно больше, чем гнева герцога. Это было странно. И Мишель хотел это выяснить. Но король не давал ему времени!
Единственным способом хоть как-то начать распутывать эту историю он видел поручить это дело Бернару Ле Пюи. Управляющий служил им верой и правдой много лет. Он сделает все возможное, чтобы помочь…
Написав письмо Ле Пюи, Мишель приказал заложить карету. Он обязан был показаться сегодня на глаза Людовику. Король страстно желал его еще раз увидеть перед отъездом. Зачем?.. Потом надо будет заехать к Филиппу де Картаферу. Хотелось попрощаться с лучшим другом…
Весь затянутый в черное, мрачный, бесчувственный, герцог сел в карету, погрузившись в невеселые мысли.
Доменик. Острое чувство сожаления вновь поднялось в груди герцога. Он до сих пор помнил, что произошло между ним и Сабиной в ту ночь в доме графа де Картафер.
Глава двенадцатая
1657 год, Париж
Сабина подошла к нему на балу, и герцог, чувствуя, что она хочет покинуть залу, вывел девушку в прохладный сад. Он всегда был галантен, и отказать даме или заставить ее мучиться было так же невозможно для него, как нагрубить. За некоторое время до того, как от нее потерял голову Доменик, Мишель уже имел с мадам некоторого рода отношения, недолгие, но вполне приятные, и относился к ней с дружеским теплом. Хотя роман графа он не одобрял вполне открыто. Доменик был упрямее брата, даже хотел жениться, а Сабина, мало того, уже вдова, так еще и была старше обоих. Как глава семьи, Мишель не мог одобрить этот брак. Да и не хотел видеть ее рядом в роли жены младшего брата. Он знал, что вдова не принесет Тореалю счастья. И очень хорошо знал, что она не остановится. Получит титул и вернется к своему привычному, излюбленному образу жизни. В то, что любовь к синеглазому юноше ее изменила, герцог не верил. Если думать о браке, то для Тореаля он подобрал бы кого-нибудь породовитее и с хорошей репутацией. А сам не собирался жениться еще ближайшие несколько лет.